БРИКС традиционно уделяет особое внимание Ближнему Востоку – как региону с наиболее высоким конфликтным потенциалом. Причем, приоритет отдается не только работе в области урегулирования конфликтов и повышения безопасности, но и развитию контактов со странами региона. «Интересы безопасности» БРИКС на Ближнем Востоке можно условно разделить на четыре ключевых направления – турецкое, арабское, иранское и израильское. В статье рассматривается каждое из них.

Внимательно слежу за развитием событий вокруг плато Доклам, где схлестнулись Бутан (а, точнее, Индия, которая представляет его интересы) и Китай, два наших партнера по ШОС и БРИКС, да и просто два наших ключевых стратегических партнера. 

Что шосо-бриксовский пост-уфимский квадрат означает для Европы?

Да просто напоминание. Того, что все идет в мироустройстве, как и положено идти в 21-м веке: все дальше от евро-центричности. Век Европы на закате. Но то, что Европа, с поразительным отсутствием воображения, ведя себя по-старчески ограниченно и будто растеряв мудрость, игнорирует возможности, открывающиеся для нее через евразийское, тихоокеанское движение? Не пойму.

Наблюдая в эти дни за уфимскими саммитами БРИКС и ШОС, я открываю свои записи семилетней (всего-то!), даже меньше того, давности, когда – морозным декабрем 2008 года – в Москву приехали представители Бразилии, Индии и Китая, чтобы, вместе со своими российскими коллегами, осмыслить, что может вылупиться из аббревиатуры БРИК – да и может ли вообще что-то путное вылупиться.

С одной стороны, обновление главного военного документа страны выглядит вполне логично. Предыдущая военная доктрина принималась в мирном 2010 г., когда «перезагрузка» в отношениях между Россией и США еще выглядела многообещающе, Москва и Вашингтон подписали и ратифицировали новый договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, а соперничество между Россией и Европой достигало максимального напряжения на площадке ФИФА в ходе выбора страны-хозяина чемпионата мира по футболу 2018 г.