Информатизация общества или цифровой ошейник?

Александр Суворов

Современные реалии российской цифровой индустрии целиком и полностью вертятся вокруг двух непримиримых направлений: с одной стороны – обеспечение безопасности персональных данных при их использовании и передаче в телекоммуникационных сетях общего пользования, а с другой стороны – проведение тотальной цифровизации всей системы социальных институтов, включая процессы и явления, вызванные глобализацией и информатизацией общества.

Как раз о первом направлении и будет идти речь в статье.

Текущий, 2020 год, начался и продолжается в атмосфере турбулентности, главной причиной которой является новый смертоносный вирус SARS-Cov-2. Положение, в котором приходится находиться нашим соотечественникам и всем основным сферам и отраслям общественной жизни поистине уникальное – такого не было никогда в истории, и подобные события, определено, оставят свой отпечаток на жизни и устройстве общества. Поэтому заострим внимание на том, что в действительности меняет мироустои и меняет политику социальной жизни граждан.

Коснемся прежде всего финансовой составляющей жизни общества – банковской сферы. На днях, журналист Анна Шафран, взяла интервью у Германа Грефа – главы крупнейшего транснационального банка России, Центральной и Восточной Европы – Сбербанка, поставив на повестку дня риторический вопрос о возможности продажи банком персональных, хотя и обезличенных, данных своих клиентов.

В интервью, глава Сбербанка России выразил готовность продавать личные данные клиентов его компании на особой платформе собственной разработки – «СберАналитика», где будут анализироваться транзакции населения с сопоставлением информации о физическом расположении торговых точек.

Например, на основе анализа арендодателю можно будет рекомендовать, какую цену выставить за объект недвижимости, а арендатору или потенциальному владельцу – где лучше разместить новый магазин или оказать услугу. В Сбербанке обещают, что вся информация для продажи бизнесу и властям будет обезличенной. Отмечается, что эти сведения также можно будет использовать для контроля миграционных потоков в крупных городах. В свою очередь, Сбербанк уже получил запросы от региональных и муниципальных властей.

Подобное заявление не могло не пройти бесследно среди интересующихся граждан. На просторах рунета уже ведутся дискуссии по этому вопросу – как бы чиновники и госолигархи ни пытались убедить граждан в том, что обезличенные данные – это не личные данные, это совсем не так. Даже обезличенные данные можно превратить в кэш и сопоставить с реальными данными людей, полученными из других источников. Это продемонстрировала недавняя утечка номеров паспортов участников электронного голосования: их было несложно сверить по другим пиратским базам данных, которые были слиты из тех же госорганов, и составить полный портрет человека с его СНИЛС, ИНН, кредитной историей и компаниями, зарегистрированными на его имя.

Вместе с тем, и мэрия Москвы не отстает, затягивая «ошейник цифрового рабства». Так например, всех посетителей ночных клубов уже обязали использовать специальные QR-коды, и этим по всей видимости московские власти не ограничатся – уже звучат предложения распространить подобную систему на сети кафе, ресторанов и не продовольственные магазины. Здесь же, может прослеживаться дискриминация и по общественному цензу – QR-код может быть только в продвинутых устройствах, и это даже не рассматривается с точки зрения юридических отношений между людьми – ведь в Конституции нет закона, нет нормы и требований, чтобы гражданин нашей страны имел при себе смартфон для того, чтобы посетить то или иное заведение.

Тот же вопрос напрашивается и в отношении обязательного дистанционного обучения – нет норм и законов, которые бы обязывали гражданина иметь Интернет или тот же компьютер (планшет), чтобы иметь возможность получить базовое общее образование. В настоящий же момент мы видим, что общество как бы подсаживают на новые нормы и правила социальных отношений, где на первое место выносится вопрос активного цифрового взаимодействия.

Такое впечатление, что эти данные, которые собирают о нас современные телекоммуникационные системы, слишком избыточны, и в массе своей они не нужны ни для каких практических целей, кроме как для того, чтобы применить их когда-нибудь для получения негласного контроля и управления, причем такого, который нельзя будет отслеживать ни какими известными средствами. То есть, это своего рода реализация власти, которая не избирается, не назначается и не контролируется и может находиться даже в частных руках.

Можно сказать, что под эгидой благородных целей, например борьбы с коронавирусом, отдельные элиты и заинтересованные личности начинают внедрять тотальный контроль и ограничение свобод человека. С точки зрения морально-этических и нравственных норм, эти вещи должны так или иначе находиться под общественным контролем и под контролем государства.

В таком ключе стоит ли считать идею Сбербанка «в корне своём античеловеческой»?

Ведь если посмотреть правде в глаза и задаться вопросом, а каковы реальные, истинные цели Сбербанка, то возникает противоречие: заживём ли мы лучше, от того, что нашу с вами историю покупок и финансовых транзакций будут анализировать и продавать как товар между крупными конгломератами бизнеса и рынков оказания, услуг? Или в действительности, Сбербанк заботится только о хозяевах капитала, которые действуют сугубо в собственных интересах, чтобы богатые богатели, а бедные беднели?

А пока все эти вопросы остаются лишь предметом бурной полемики на просторах Интернета и иногда просачиваются для обсуждения в ток-шоу, то только время покажет истинные намерения властей в их желании монетизировать и обеспечить бесперебойную аналитику поведения своих граждан. При этом, вопрос обеспечения безопасности персонифицированных данных станет отдельной, и, наверное, самой главной задачей при реализации вышеупомянутых решений. Но это уже совсем другая история.