Иранские СМИ разочарованы в Джо

5 апреля 2021

Дарья Хейрие

В Иране с облегчением проводили ковидный 1399 год и с легким оптимизмом встретили 1400-й. Наступление нового года по солнечному календарю не ознаменовало сколь-нибудь заметных изменений в риторике властей и новостной ленте Исламской Республики Иран. И хотя за праздником весны Новруз последовали десятидневные выходные, большая политика сохранила градус напряжения: грядут президентские выборы, сохраняется тупик вокруг СВПД.

Газеты всех мастей каждым вторым заголовком обрушиваются с критикой на Соединенные Штаты и нового президента Джо Байдена, который за первые два месяца пребывания в Белом доме не продвинулся в возвращении США к СВПД дальше предвыборных лозунгов.

По случаю праздника верховный лидер Али Хаменеи выступил с ежегодным обращением, в котором изложил свои взгляды на внутреннюю и внешнюю политику страны. В отличие от прошлогодней речи, в которой рахбар уделил основное внимание пандемии, не углубляясь в вопросы внешней политики, в этом году иностранной аудитории адресовано сразу несколько сигналов. Верховный лидер подчеркнул, что ни одной администрации Соединенных Штатов нельзя доверять. Так, он заявил, что после того, как Тегеран выполнил свои обязательства по ядерной сделке в 2015 году, администрация Обамы на самом деле не в полной мере выполнила свою часть договоренностей, сняв санкции только «на бумаге» и продолжив при этом отпугивать компании от сотрудничества с Ираном. Затем Хаменеи вновь озвучил официальную позицию Ирана в отношении перспектив СВПД: сначала Вашингтон снимает все санкции и дает Ирану время, чтобы убедиться, что все было сделано добросовестно, и только тогда Иран возвращается к полному соблюдению СВПД.

Верховный лидер Ирана далее процитировал американских официальных лиц, которые недавно заявили, что в вопросе ядерной сделки ситуация кардинально изменилась, и «2021 год не похож 2015», согласился с этой формулировкой, но парировал, что все изменилось «в пользу Ирана». Он также добавил, что если Вашингтон отклонит его предварительное условие [о полном снятии санкций], он не имеет ничего против сохранения «статуса-кво». По его мнению, сегодня терпение и выжидание предпочтительнее поспешного принятия невыгодной сделки, как и произошло в случае с СВПД в 2015 году, поскольку «спешка может иметь более серьезные последствия, чем упущенная возможность».

«Мы поторопились заключить СВПД в 2015 году, поторопились выполнить свои обязательства, что нанесло нашей стране значительный вред», – отметил Хаменеи.

О негативных последствиях СВПД для иранской экономики высказался один из самых влиятельных шиитских религиозных деятелей, известный своими ультраконсервативными взглядами, Ахмад Аламолхода. По его словам, подписание СВПД привело к тому, что правительство сделало ставку на нефтяные доходы страны, за прошедшие годы не мобилизовало все, в том числе, не нефтяные, внутренние ресурсы для экономического развития, тем самым поставило жизнь народа в зависимость от успешности выполнения СВПД (читай – от США), и теперь, «пока вращаются центрифуги, иранский народ вынужден стоять в очереди за маслом и курицей».

Не менее примечательной оказалась заочная перепалка госсекретаря США Энтони Блинкена и министра иностранных дел ИРИ Мохаммада Джавада Зарифа. В ответ на заявления западного коллеги о том, что мяч на иранской стороне поля, М.Д. Зариф заявил, что США пытаются поменять местами жертву (Иран) и виновника (США). Не менее красноречиво ему вторил Ибрагим Азизи, член Комиссии Меджлиса по национальной безопасности и внешней политики. Отметив, что США все время ищут повод, чтобы продлить действие санкций даже на фоне пандемии, И. Азизи парировал Э. Блинкену: «Мяч, который США передали Исламской Республике, уже давно спущен и не пригоден для игры».

Новостное агентство «Тасним» буквально «по косточкам» разбирает политику Байдена на иранском направлении, которая, по оценке издания, не отличается от действий его предшественника. Так вместо провалившегося (по словам самого Байдена) «максимального давления» в трактовке Д. Трампа в Белом доме решили использовать «умное давление», что, по оценкам издания, не подразумевает менее интенсивное принуждение. Подход команды Байдена включает в себя устранение недостатков в политике предыдущей администрации за счёт поиска более эффективных способов давления на Тегеран. Иллюстрацией различий в действиях США при Трампе и Байдене стала речь Э. Блинкена на встрече НАТО, где, по словам госсекретаря, между «европейской тройкой» (в СВПД– Франция, Германия и Великобритания) и США было достигнуто полное взаимопонимание по иранской проблематике. Байден предпочитает действовать не в одиночку, как Трамп, а с подключением союзников. Давление «по-байденовски» трактуется иранским изданием как вполне традиционная для США дипломатическая ловушка: предложенные переговоры считаются не средством ослабления враждебности и уменьшения давления, а потенциально будут использоваться как инструмент стратегического давления. Более того, фиктивность дипломатических жестов США иранской стороной метафорично описывается притчей о богаче, который никак не хотел пожертвовать на строительство мечети и, в конце концов, упустил все возможности: для Соединенных Штатов созданы все условия для «благородного поведения», однако они не спешат делать свои «приношения».

В правительственной газете «Иран» сетуют, что внутриполитическая неразбериха и партийный раскол взяли верх и перевесили стремление Джо Байдена вернуться к СВПД. В издании отмечают, что президент США неспроста не уделил внимание иранской проблематике в своем первом выступлении по вопросам внешней политики. Напоминая, что внешнеполитическая команда Байдена очень хороша знакома с «иранским досье» и принимала активное участие в переговорах по СВПД в 2015 году, автор, тем не менее, утверждает, что в Белом доме нет единства мнений по данному вопросу. Даже в лагере демократов есть те, кто выступают против возвращения к СВПД. В этой связи любопытным выглядит обращение 43 сенаторов США (среди которых есть представители и демократов, и республиканцев) к Джо Байдену с требованием воздержаться от возвращения к «несовершенной» иранской ядерной сделке. Они призвали добиваться нового соглашения с Ираном, в которое войдут положения, касающиеся иранской ракетной программы и его деятельности на Ближнем Востоке.

Об необходимости пересмотра СВПД говорят не только на Капитолийском холме. Глава Комиссии по национальной безопасности и внешней политики Меджлиса Моджтаба Зоннур заявил, что после 2015 года ситуация в Иране сильно изменилась, и в соответствии с новой обстановкой необходимо внести изменения в СВПД в интересах той страны, которая больше всего пострадала от нарушенных договоренностей – иными словами, Ирана.

Не менее примечательно появление России в новостной повестке Исламской Республики. 23 марта посол ИРИ в Москве Казем Джалали и заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков обсудили СВПД, подчеркнув необходимость тесного сотрудничества между всеми сторонами ядерной сделки. К. Джалали заявил, что Иран вернется к полному соблюдению СВПД, если все санкции США будут отменены, и другие стороны сделки будут выполнять свои обязательства. Незадолго до этого, 4 марта, в авторитетном российском журнале «Международная жизнь» вышла статья посла ИРИ Казема Джалали, что было высоко оценено в иранских правластных СМИ. В частности, в издании «Тасним» пояснили, что основной целевой аудиторией статьи иранского политика стали российские органы власти, ответственные за безопасность и внешнюю политику, а также научное сообщество и иранисты России, и отметили, что она может внести весомый вклад в развитие двусторонних отношений.

Существенное внимание иранские СМИ также уделили   визиту министра иностранных дел КНР в Тегеран (единственным высокопоставленным китайским политиком, ранее посетившим Иран, был Си Цзинь Пинь). По итогам рабочего визита главы МИД КНР, состоявшегося 26-27 марта, было подписано соглашение о стратегическом партнерстве Ирана и Китая сроком на 25 лет. На встрече с главой китайской дипломатии президент ИРИ Хасан Роухани заявил, что для Ирана отношения с Китаем носят стратегический характер и охватывают вопросы экономики, политики, борьбы с терроризмом и экстремизмом, а также социально-культурное и гуманитарное сотрудничество.