Невероятный уровень устойчивости

Снятие Ираном ограничений с развития своей ядерной программы (часть СМИ, не разобравшись, ошибочно сообщила о выходе Тегерана из СВПД) было повсеместно воспринято как иранский ответ на убийство американцами двумя днями ранее генерала КСИР Касема Сулеймани. В каком-то смысле так оно и было. Хотя приостановка была запланирована давно, руководство Ирана принимало решение о ее конкретном наполнении накануне похорон генерала Сулеймани на фоне общенационального траура, невиданного со времен смерти основателя исламской республики Рухоллы Хомейни. Хотя в предыдущие шесть месяцев исполнительной власти удавалось разделять вопросы ядерной программы и усиливающееся региональное противостояние с США, в этот раз они не могли проигнорировать контекст. Тем интереснее, что результаты оказались не совсем такими, как можно было бы ожидать.  

После того, как США вышли из соглашения по иранской ядерной программе и ввели против Тегерана санкции, с мая прошлого года Иран начал приостанавливать взятые на себя обязательства с интервалом в два месяца. Каждые шестьдесят дней это провоцировало кризис: Вашингтон и его ближневосточные союзники обвиняли Иран в стремлении создать ядерное оружие, Тегеран требовал обеспечить ему обещанные в рамках СВПД экономические выгоды, Россия и КНР призывали стороны к сдержанности.

Европейские участники «ядерной сделки» оказались в самом противоречивом положении, с одной стороны они хотели сохранить СВПД, с другой – не были готовы идти на серьезный конфликт с США чтобы выполнить иранские требования, с третьей – неуклонное снижение взятых на себя обязательств со стороны Тегерана грозило лишить соглашение всего содержания. После четвертой приостановки в ноябре в европейских столицах заговорили (пусть и вполголоса) о введении санкций против Ирана, на что в Тегеране напомнили, что страна может в ответ выйти даже из Договора о нераспространении ядерного оружия. Профильные эксперты обвели на календарях вторую неделе января, когда должен был состояться пятый иранский шаг. Но, как мы знаем, эскалация, произошла неожиданно и совсем не в ядерной сфере.

Сначала не было понятно, будет ли Тегерану до того, чтобы в подобной ситуации заниматься довольно техническими ядерными вопросами, но график все же был выдержан. После несколько хаотичного объявления и шторма преимущественно плохих новостных заметок стал проясняться масштаб случившегося. Иран снял ограничение на количество центрифуг для обогащения урана – последнее из остававшихся крупных ограничений на развитие ядерной программы. В тоже время руководство страны не сопроводило это фактическим изменением параметров программы (увеличением уровня обогащения или того же количества центрифуг), ее будущая конфигурация будет определяться «необходимостью». Тегеран также объявил, что этот шаг стал последней приостановкой его обязательств. Это не было проговорено вслух, но фактически означало, что ряд ограничений сохраниться – в частности в отношении дизайна реактора в Араке и положений СВПД о запрещении «деятельности … которая может привести к разработке ядерных взрывных веществ, в том числе урановой и плутониевой металлургии». Наконец, Иран полностью сохранил обмен информацией с МАГАТЭ и доступ инспекторов в рамках прописанного в соглашении временного применения Дополнительного протокола.

Тегеран остался в СВПД и был готов полностью восстановить свои обязательства в случае возвращения остальных участников к выполнению своих. Таким образом, несмотря на громкие газетные заголовки, Иран не только не вышел из сделки, но даже не сделал резкого шага в сторону наращивания ядерной программы. В ее текущей конфигурации стране потребовалось бы около 11 месяцев, чтобы произвести необходимое количество делящегося материала для одной бомбы (по сравнению с 12 месяцами в первоначальном плане).

Чем же объясняется подобный шаг? Мы можем только предполагать, но было очевидно, что модель с приостановкой части обязательства каждые шестьдесят дней исчерпала себя. Европейские страны убедительно продемонстрировали, что они не готовы удовлетворять иранские требования, в тоже время иранскому руководству приходилось регулярно придумывать содержание для новых приостановок, что становилось сложнее с исчерпанием положений СВПД, а регулярные кризисы были чреваты тем, что европейцы могли не выдержать и не только повторно ввести собственные санкции, но и вернуть в действие все санкционные резолюции ООН. Мы не знаем, таким ли планировался пятый шаг изначально, но убийство Сулеймани могло стать поводом пересмотреть стратегию постоянных приостановок. В этой ситуации резкое заявление («снятие всех ограничений на производство ядерных материалов»!) могло использоваться сторонниками СВПД в руководстве Ирана чтобы отвести внимание о того, что часть обязательств страна продолжит выполнять, даже не получая ничего взамен от европейцев.  

В тоже время это была возможность прекратить регулярные кризисы и снять большинство обязательств одним рывком в момент, когда европейские столицы были наиболее готовы закрыть на это глаза. На фоне нарастающего кризиса в отношениях Ирана и США и угрозы начала полномасштабной войны, Европа оказалась максимально заинтересована в деэскалации. Обострять отношения с Тегераном и вспоминать о санкциях на этом фоне было бы не самым разумным решением, что и было отражено в заявлении евротройки и Европейской комиссии.

Таким образом СВПД фактически сведется к прозрачности иранской ядерной программы в обмен на не введение санкций со стороны ЕС и ООН, при этом сохранится механизм восстановления всех положений в случае, если ситуация изменится. В таком состоянии соглашение вполне может продолжить существовать довольно долго, особенно если параметры иранской ядерной программы станут предметом дополнительного (и скорее всего непубличного) торга Тегерана с Европой.

СВПД уже продемонстрировал невероятный уровень устойчивости, но высшим достижением стало бы сохранение соглашения до выборов нового президента США. Потому, что, чтобы ни говорили американские политики, с Дональдом Трампом Иран переговоров вести не будет.