Для Афганистана лето 2021 г. стало знаменательным: США отозвали армию, завершив операции НАТО «Решительная поддержка» и «Страж свободы» к 31 августа. Военные базы в Кабуле, Джелалабаде, Кандагаре и Багдаде, как и территория всего Афганистана, оставались в распоряжении 300-тысячной афганской армии, но ненадолго. Лидеры Талибана[1], уже давно державшие руку на пульсе, в начале мая запустили операцию по захвату уездов и провинций Афганистана. 15 августа Кабул был взят Талибаном, но не силой, а дипломатией. В ходе переговоров властей с талибами президент республики Ашраф Гани согласился подать в отставку, позже получив убежище в ОАЭ. Временный совет, стоявший у руководства то недолгое время, готовился к передаче власти, а афганские военачальники получили приказ от министра обороны Афганистана Бисмилла Хана сдать блокпосты и склады с оружием и техникой талибам.
Через два месяца, в октябре, глава третьего политдепартамента МИД Исламского Эмирата Афганистан Закир Джалали представляет делегацию талибов в Москве на закрытой встрече представителей десяти стран-соседей Афганистана.
Ситуация, представлявшаяся невозможной даже умозрительно два десятилетия назад, показала сетевую группировку Талибан в новом качестве: установление дипломатических контактов, наведение порядка в административных кругах вплоть до создания инклюзивного правительства, обеспечение безопасности граждан страны, местами – своего рода «либеральная повестка». При этом республику сменил эмират, что указывает на формирование более консервативного уклада и подразумевает строгое соблюдение правил шариата. Как и водится в исламском мире, каждая силовая или идеологическая ячейка трактует эти нормы по-своему, и в данном случае внимание приковывают обещания нового правительства обеспечить женщинам гражданские и политические права и представить разные национальности в правительстве.
Забиулла Муджахид, представитель и пресс-секретарь Талибана, в сентябре 2021 г. упомянул Россию, Китай, Катар и Саудовскую Аравию в качестве ключевых партнеров современного Афганистана. Российское правительство, тем временем, не спешит исключать организацию из списка террористических и экстремистских группировок: «То, что талибы проводят вот это международное мероприятие в России — это плюс и талибам, и России. Но в то, что будут приняты какие-то конкретные решения, которые будут очень быстро исполняться, я не верю», – сказал Сергей Лавров после встречи с Закиром Джалали.
Это вполне закономерно, ведь взгляд на происходящее со стороны России формируется в плоскости обнаружения новых рисков и угроз: международная террористическая группировка теперь имеет свое государство, а также владеет изрядными арсеналами американского оружия и военной техники. Среди прочего, это (по данным правительства США) около 22 тыс. «Хамвеев», 8 тыс. грузовиков, более 600 бронетранспортеров M1117, 64 тыс. пулеметов, 358 тыс. штурмовых винтовок, 162 тыс. раций и, наконец, более 150 единиц авиации.
Есть и другие угрозы, менее очевидные, но предсказуемые. Во-первых, успех Талибана может стать своего рода «зеленым светом» для представителей радикального исламизма по всему Ближнему Востоку, которые, наряду со всем миром, наблюдали, как исламская группировка захватывает власть и вытесняет американскую армию. Тут же стоит отметить, что избирательное неприменение оружия и силы – это лишь текущий выбор талибов, распространяющих мирную повестку: в города они заходили в полной боеготовности, а почему их поддержала и приняла весомая часть населения – вопрос исторического и социального контекста.
Во-вторых, не все нации и национальности готовы к дружбе с талибами. Если туркмены, казахи и узбеки не усмотрели в них врага, то Таджикистан, имея слабую армию и длинную гористую границу с Афганистаном, занял жесткую позицию и не признал новое правительство. История напоминает нам о негативном опыте конфликтов между партнерами (а иногда и дружественными странами) России, а еще одна эскалация на юге сегодня вряд ли входит в планы российского правительства.
В-третьих, несмотря на демонстрируемую бесконфликтность афганской доктрины, министром внутренних дел в эмирате назначен Сираджуддин Хаккани, лидер террористической сети Хаккани, – пакистанский лагерь Талибана, проповедующий наиболее радикальный толк и заработавший репутацию самой опасной группировки талибов[2]. Ему также подчиняется спецназ, и этот фактор – не последний по важности для России и ее региональной безопасности.
С другой стороны, лидеры Талибана ясно дают понять, что их организация с конца прошлого столетия серьезно изменилась, теперь в их приоритете – мир на территории Афганистана и безопасность граждан. Кроме конфронтации с этническими таджиками, сегодня не ожидается внутренних беспорядков. Гражданская инфраструктура и экономика в упадке, вместе с ними – и общество, уставшее за четыре десятилетия от боевых действий. Есть надежда, что приход Талибана – это и есть предпосылки стабильности Афганистана, не только внутренней, но и внешней. Об этом свидетельствуют и слова пресс-секретаря Забиуллы Муджахида, и итоги осенней встречи в московском формате.
Еще один немаловажный вопрос – имеет ли группировка талибов теоретическую возможность завладеть ядерным оружием? Этот вопрос стоит неслучайно, так как спецслужбы Пакистана – участника Ядерного клуба – уже давно поддерживали Талибан, также известна информация о присутствии в его лагерях пакистанских боевиков, исчисляемых тысячами. Пусть Талибан и не был создан Пакистаном, но был вдохновлен и поддержан, с одной стороны – пакистанскими медресе (религиозными школами), с другой стороны – спецслужбами. Трезво оценивая данные перипетия, сегодня довольно сложно вписать контекст ядерных рисков в эту логическую цепочку. Прежде всего, это не входит в интересы самого Пакистана: его ядерная доктрина носит скорее реактивный характер, и изначально ядерная программа была развернута как «ответ» на ядерную программу Индии.
Возвращаясь к тезисам о «новом» Талибане, справедливо будет предположить, что нынешнее правительство заинтересовано в сохранении государственности Афганистана и в своей легитимации, что вынуждает отодвигать радикальные настроения и методы на задний план, или вовсе оставить их в прошлом. Возможно, угрозы, связанные с ядерным арсеналом Пакистана, стали бы решающим финалом, но совсем для другой ветки событий, которых уже не произошло.
[1] Запрещенная в РФ организация
[2] Запрещенная в РФ организация
