60 лет назад оглушительным провалом окончилась попытка остановить гонку вооружений и разрядить международную напряженность. Одной из ключевых причин стала «прорывная технология»…
В 1960 году Советское правительство готовило визит Никита Сергеевич Хрущев в Париж. Советский МИД принимал беспрецедентные меры: переводчиков отбирали по конкурсу со всего госаппарата. В Париже предстояла встреча лидеров четырех великих держав – СССР, США, Великобритании и Франции. Инициатором переговоров был сам Никита Сергеевич.
Международный фон для этого саммита сложился весьма благоприятный: годом ранее, в ходе визита в США Никита Хрущев приобрел колоссальную популярность у американского народа своими эпатажными выступлениями «а-ля Дональд Трамп». Американские газеты писали, господин Хрущев мог бы выиграть президентские выборы в Штатах, если бы имел шанс принять в них участие. Как говорил Президент Франции де Голль, советский лидер «растопил там лед».
Еще в 1956 году ХХ съезд КПСС разоблачил культ личности Сталина. Советский Союз отказался от жесткой сталинской внешней политики и нащупывал новый курс: с одной стороны поддерживал коммунистическое и антиколониальное движения, с другой стороны разворачивал кампанию борьбы за мир, за разрядку международной напряженности и разоружение.
Неплохо складывались отношения с Президентом США Дуайтом Эйзенхауэром. В Москве помнили, что в 1945 году Верховный главнокомандующий экспедиционными силами союзников генерал Эйзенхауэр, по просьбе маршала Жукова, приостановил наступление на Берлин, справедливо признавая, что советская армия кровью заслужила право взятия логова фашизма.
И в Кремле, и в Белом доме понимали, что гонка вооружений истощает ресурсы. Еще в Вашингтоне во время личной беседы Эйзенхауэр посетовал Хрущеву, что американские генералы часто приходят к нему и просят выделить гигантские суммы, поскольку «наши вооруженные силы уступают советским». Хрущев рассказал американскому президенту, что и он сталкивается с такой проблемой. Позже в своих мемуарах пенсионер Никита Хрущев написал: «Тут Эйзенхауэр предложил: «А давайте договоримся, что ни вы, ни я в будущем не станем давать деньги на такие проекты. Зачем нам сталкиваться лбами?». Я ему: «Это наша мечта. Мы всегда хотели этого и если бы смогли договориться по данному вопросу, то как облегченно вздохнули бы все народы».
Париж представляется отличным местом для решения глобальных проблем: за год до саммита генерал де Голль устроил делегации Хрущева небывало теплый прием. В организации визита активное участие принимала французская компартия во главе с Морисом Торезом. В переговорах де Голль напомнил, что Париж закрыл доступ во Францию американскому ядерному оружию и отказал Вашингтону в разрешении размещать во Франции американские ракеты. Более того, генерал вскользь высказал мысль о том, что Франция может вовсе выйти из НАТО (что и случилось шестью годами позже).
Советская делегация надеялась обсудить на четырехстороннем саммите возможность обеспечения мирного сосуществования и договориться о разоружении. Хрущев даже подумывал, что можно было бы и вовсе поговорить о ликвидации военных блоков и НАТО, и Варшавского договора.
Все пошло насмарку 1 мая 1961 года, когда на высоте 21 километр со стороны Афганистана советскую границу перелетел американский самолет U2. Пилот Фрэнсис Гэри Пауэрс знал, что советские истребители даже с формированными моторами летали на 2-3 километра ниже и не могли перехватить американского разведчика.
В самолете U2 инженеры компании Lockheed смогли решить почти неразрешимые задачи: на заданной высоте плотность атмосферы не позволяла держать на лету самолет, при отсутствии атмосферного давления в баках моторы воспламенялись, а нехватка давления в кабине почти гарантировала вскипание азота в крови пилота. При каждом испытательном полете самолет побивал рекорды высоты.
Особенно уникальной была фотокамера, разработанная компанией Perkin-Elmer. В ней было 1800 метров пленки. По ходу полета камера снимала полосу шириной 150 км и длиной 3000 км. На снимке были различимы объекты размером меньше метра.
Первого мая 1960 года целью полёта Пауэрса была фотосъёмка военных и промышленных объектов Советского Союза, включая полигон Байконур и центр разработки ядерного оружия Арзамас-16, а также запись сигналов советских радиолокационных станций.
Но в этот раз советские зенитчики разместили на предполагаемом маршруте U2 в шахматном порядке несколько батарей новых ЗРК С-75. Самолет был сбит, Пауэрс выпрыгнул с парашютом и был задержан местными жителями в районе станции Косулино. В его аварийном комплекте лежала полая монета достоинством в 1 доллар с отравленной иглой, но Пауэрс выбрал жизнь…
В то время, как Белый дом, в уверенности, что пилот погиб, вещал на весь мир, что самолет просто сбился с курса, Фрэнсис Пауэрс на допросе в Москве выкладывал все подробности полетного и разведывательного задания. Оказалось, это был его 27 полет. «Особенно возмущало, что летал он с такими заданиями уже много лет», читаем в мемуарах Хрущева.
Государство победившего пролетариата очень хотело поквитаться с обществом капитала и чистогана. Хрущев возмущался: «На деле была раскрыта двоедушная политика США, которые, с одной стороны, протягивают нам руку и заверяют, что преследуют мирные и дружественные цели, а с другой стороны, наносят в спину удар кинжалом. Такова империалистическая политика, для нас она не нова».
Советская пропаганда развернулась во всю мощь, обломки самолеты были выставлены в Парке Горького на обозрение публики. Хрущев лично приехал на экспозицию, где выступил перед толпой, чтобы «выразить свое возмущение и заклеймить агрессора». Но советской антиимпериалистической риторике была хитрость: обвиняя агрессивные круги США, военных, директора ЦРУ Аллена Даллеса, Советский Союз не высказывал осуждения в адрес Эйзенхауэра. Кремль надеялся, что американский президент отмежуется от происшедшего, и это позволит продолжить политику укрепления связей.
Однако, как положено боевому генералу, Эйзенхауэр заявил, что он не только знал о полетах, но одобрял их и в будущем. Он объяснил это тем, что Советский Союз является закрытой страной, и США вынуждены вести разведку, даже не считаясь с суверенитетом других государств.
Хрущев был взбешен, его особенно задело, что полет состоялся накануне встречи представителей четырех держав в Париже. Такую пощечину Хрущев не мог оставить без ответа.
Пакет советских предложений на встрече четырех государств-победителей уже был сверстан. Но когда Ил-14 с советской делегацией летел над Европой, у Никиты Сергеевича созрела мысль: нужно пересмотреть первоначальную направленность советской декларации, с которой он планировал выступить при открытии встречи. СССР должен потребовать официальных извинений от президента Соединенных Штатов. Министр иностранных дел Андрей Громыко, и министр обороны Родион Малиновский идею поддержали. Текст отредактировали прямо в самолете и быстро согласовали с Политбюро ЦК КПСС. Делегация вылетела из Москвы «голубем», а в Париже приземлилась «коршуном».
Французским хозяевам Хрущев прямо с порога объявил о своих намерениях. Отказаться от резких слов в адрес Эйзенхауэра Хрущева просил и французский президент Шарль де Голль, и премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан. Но все было тщетно. На первом заседании советский лидер твердо зачитал заготовленный текст. Позже он вспоминал: «Произошло общее замешательство, особенно после фразы, в которой заявлялось, что мы отменяем свое приглашение, если не будут принесены извинения со стороны США, и президент не сможет стать нашим гостем после того, что он допустил в отношении нашей страны. Эйзенхауэр встал с места, его делегация – тоже, и мы разошлись». Саммит четырех великих держав был завершен едва начавшись. Как написал в мемуарах Хрущев, «на этом закончился наш медовый месяц в отношениях с Соединенными Штатами Америки».
Бесспорно, генеральный секретарь ЦК КПСС хотел от президента США невозможного. Требуя публичных извинений, он своими руками уничтожил собственное начинание и подтолкнул мир к новому витку ядерного противостояния, которое через два года обернулось Карибским кризисом.
Однако, очевидно, что и американская сторона, как это не раз случится и после, слишком понадеялась на свое техническое превосходство, которое так часто срабатывало. Даже идиома «последнее китайское предупреждение», которое означает «пустые слова на ветер», возникло в связи полетами У-2. В ответ на очередное проникновение в воздушное пространство китайское руководство лишь публиковало «тридцатое последнее китайское предупреждение».
Первомайский полет самолета-разведчика накануне встречи, которая могла стать судьбоносной для всей планеты, был большой ошибкой. До конца дней Хрущев был уверен в своей правоте: «Свершившееся трудно было себе представить: это был неразумный шаг, просто глупый. Но он был сделан».
Как писал Марк Твен: «Для человека с молотком все выглядит как гвоздь».
