Вспоминая события 60 летней давности, когда мир был на грани ядерной катастрофы, мы не могли обойти стороной интервью лидера кубинской революции Фиделя Кастро 2005 г. Тогда он в разговоре с испанским журналистом Игнасио Рамоне поделился своими оценками и взглядами на эти события.
С чего начался кризис? Какова была реакция США и ООН? Что сделал Кастро в той опаснейшей обстановке? Была ли эффективной блокада Кубы американскими военными кораблями? Обо всём этом и многом другом читайте в интервью Карибский кризис глазами Фиделя Кастро.
Как Вы оцениваете сейчас, спустя 43 года, ситуацию, сложившуюся в октябре 1962 года?
Это был момент, когда международная обстановка была очень напряженной. В 1962 году здесь находилось 42 тысячи советских солдат, и у нас под ружьем было почти 300 тысяч человек. Мы были готовы не допустить нового вторжения на Кубу… Советские воинские части находились здесь для оказания помощи в отражении новой агрессии, в которой после поражения наемников на Плайя-Хирон, американские войска приняли бы прямое участие. Опасность была очень большой.
С чего начался кризис?
Они засекли наличие ракет 16 октября. Американский самолет-шпион У-2, летевший на большой высоте, сфотографировал некоторые пусковые установки. Но в действительности, общеизвестно, что сотрудник советских спецслужб, полковник Олег Пеньковский передал американцам точное расположение ракетных установок, которые впоследствии засек У-2. Кеннеди был проинформирован об этом сразу же, 16 октября. С этого начался кризис.
Что тогда сделал Кеннеди?
Кеннеди связался с Хрущевым, который в тот момент допустил ошибку этического и политического характера. В письме Кеннеди он лгал, называя это оружие “оборонительным”, а не стратегическим. Естественно, ракеты предназначались для обороны, но они были также наступательными. Здесь находилось около 192 ядерных зарядов и другое оружие. А советский генерал, руководивший этой операцией, имел право использовать это оружие в определенных обстоятельствах. В общем, у него было право использовать данное оружие даже без консультаций с Москвой.
Письмо Хрущева передал Кеннеди Громыко, который был советским министром иностранных дел, 18 октября. На тот момент ситуация еще не стала достоянием публики. Но уже 19 октября Кеннеди проконсультировался с генштабом американских вооруженных сил, который предложил ему провести массированную бомбардировку Кубы. 20 октября Кеннеди, на этот раз по совету госсекретаря США, Роберта Макнамары, принял решение установить морскую блокаду Кубы, использовав для этого 183 боевых корабля, в том числе 8 авианосцев с 40 тысячами морских пехотинцев на борту. Одновременно во Флориде были сконцентрированы 579 боевых самолетов и пять авиатранспортных дивизий, в том числе элитные 82-я и 101-я. Однако американская и мировая общественность пока еще ни о чем не знали.
Когда Кеннеди проинформировал об этом общественное мнение?
22 октября в 7 часов вечера он выступил с речью, которую транслировали все телевизионные каналы. Это было очень драматичное выступление, из которого мир узнал об этом кризисе, и о том, что он находится на грани атомной войны. Кеннеди предупредил, что Советский Союз должен убрать свои ракеты, ибо в противном случае он рискует развязать ядерную войну… Тогда же он объявил о морской блокаде Кубы, установленной для недопущения поставок новых ракет. К тому времени полковник Олег Пеньковский уже был арестован, и советское руководство знало, что американцы располагают всей информацией, равно как и то, что Кеннеди известно, что Хрущев врал ему в своем письме.
Когда Вы узнали о том, что американцам все известно?
С самого начала советская сторона информировала нас обо всем. Мы вместе с советскими офицерами, находившимися здесь, приняли решение ускорить размещение пусковых установок для стратегических ракет СС-4 (Р-12). Работа шла день и ночь. 16 октября не было практически ни одной пусковой установки, на которой бы работы были полностью завершены; 18 октября таких было уже 8, 20 – 13, а 21 – 20, и так далее. Работы шли непрерывно. Все сделанное уже не могло быть ликвидировано без ядерной войны, которая, естественно, нанесла бы также громадный урон и противоположной стороне.
Что сделали Вы в той опаснейшей обстановке?
Мы, как уже говорил, мобилизовали массы, имея к тому времени под ружьем более 270 тысяч человек, готовых защищать родную землю и революцию до последней капли крови. 23 октября я выступил по телевидению, чтобы осудить неизбежное американское вторжение и мобилизовать народ.
Блокада Кубы американскими военными кораблями была эффективной?
Конечно. Она стала эффективной после двух часов пополудни 24 октября, в момент, когда на пути к Кубе находились 23 советских судна… Инцидент мог произойти в любой момент; американский корабль мог произвести выстрел по советскому кораблю, что привело бы к началу ядерной войны. Это был напряженный момент, очень напряженный.
Что делала ООН в то время?
Там шел ожесточенный спор американского представителя Эдлая Стивенсона с советским представителем Валерианом Зориным, – подобные тем, которые вел Колин Пауэлл 5 февраля 2003 года, который приводил в своем случае фальшивые доказательства для оправдания войны в Ираке, – с большой помпой представил Совету Безопасности сделанные с воздуха крупные фотографии баз со стратегическими ракетами. Советский представитель отрицал подлинность фотографий и отказался от дебатов. Он совершил ошибку, отказавшись от настоящих дебатов о суверенитете Кубы и о ее праве на защиту и оборону.
Между тем американские самолеты продолжали совершать облеты кубинской территории, верно?
Да. Американцы продолжали направлять свои самолеты-шпионы У-2, и даже начали совершать разведывательные полеты на низких высотах. Мы приняли решение открывать огонь по американским самолетам, которые пытались летать на бреющем полете… Самолет на бреющем полете невозможно засечь вовремя, он может начать неожиданную атаку. Мы поставили этот вопрос перед советским военным руководством на Кубе, заявив ему, что нельзя допускать полеты на низких высотах, и заявили им, что будем сбивать такие самолеты. И открывали по ним огонь из зенитных орудий.
Именно тогда, 27 октября, батарея советских зенитных ракет САМ (ЗРК С-75), расположенная в тогдашней провинции Орьенте (на востоке страны – прим. переводчика) и управляемая советским расчетом, открыла огонь и сбила самолет У-2, что привело к еще большему напряжению обстановки. Пилот сбитого У-2, американский офицер Рудольф Андерсон погиб. Это событие подтверждает тот факт, что бои, по существу, уже шли. В любой момент мог произойти еще один такой инцидент, который бы развязал войну. Но я должен сказать, что здесь все воспринималось очень серьезно.
Приходила ли Вам тогда в голову мысль о том, что война неизбежна?
Пойми, это был очень напряженный момент. Мы сами считали, что конфликт неизбежен, и были готовы пойти на этот риск. Мы бы не отступили. Мы имели право на защиту своего национального суверенитета.
Но советская сторона отступила.
В этот момент максимальной напряженности Советский Союз обращается к Соединенным Штатам с предложением. Хрущев не консультируется с нами. СССР предлагает убрать свои ракеты, если американцы уберут свои ракеты “Юпитер” из Турции. 28 октября Кеннеди принимает это предложение. И СССР решает убрать свои СС-4 (Р-12) с Кубы. Мы считали это совершенно неправильным. Это вызвало здесь большое раздражение.
Не сложилось ли у Вас впечатление, что соглашение было заключено у Вас за спиной?
О том, что советская сторона выступила с предложением убрать свои ракеты, мы узнали чуть ли не из печати. С нами этот вопрос даже не обсуждался! Мы не были против решения этой проблемы, потому что было исторически важно избежать ядерного конфликта. Однако советской стороне следовало сказать американцам: “Нужно обсудить это с кубинцами”. Ей не хватило для этого серьезности и твердости. Для советской стороны должно было стать вопросом принципа проконсультироваться с нами.
Если бы мы участвовали в обсуждении вопроса, возможно, были бы достигнуты значительно лучшие условия. Возможно, была бы убрана американская база из Гуантанамо, и не было бы полетов самолетов-шпионов на больших высотах. Все это вызвало наше сильное раздражение. Мы протестовали. И даже после заключения соглашения открывали огонь по низколетящим самолетам, из-за чего они были вынуждены прекратить такие полеты. Наши отношения с советской стороной ухудшились. Все это в течение многих лет отрицательно сказывалось на кубино-советских отношениях.
В сентябре 1991 года российский президент Борис Ельцин вел переговоры с Соединенными Штатами, и Москва вывела с Кубы остатки своих войск, так называемую “учебную бригаду мотомеханизированной пехоты”. На этот раз они с Вами консультировались?
Нет, какие там консультации! Они никогда не консультируются. Они все убрали без консультаций. Во время Карибского кризиса они не проконсультировались и взяли на себя обязательство о том, что вывод ракет будет инспектироваться под наблюдением ООН. Но мы ответили: “Нет, здесь не будет никаких инспекторов, мы не разрешим им въезд, если они захотят въехать…”. Тогда они придумали вести инспекцию по пути следования. То, что они сделали, было обусловлено очень напряженной ситуацией в то время, однако тогда СССР все еще оставался сверхдержавой. Об этом можно говорить много. Они допустили много ошибок, о чем я уже неоднократно говорил.
Одно уточнение: когда в 1991 году они убирали советскую бригаду с Кубы…
Они вели переговоры непосредственно с США без консультаций с нами. Другое дело, что вести переговоры об этой бригаде не было особого смысла; эта бригада была деморализована, она никогда ни одного часа не участвовала в боях, хотя технически российские военные были хорошо подготовлены, они были смелыми и продемонстрировали это в годы Второй мировой войны. Однако политическая обстановка была очень плохой. И они во время одной из своих поездок, трусливо и нагло оппортунистически договорились вывести ее.
Но ведь можно было потребовать, чтобы в ответ на вывод советской бригады американцы ушли из Гуантанамо, верно?
Как я уже говорил, это можно было сделать единственно во время Карибского кризиса. Тогда этого можно было добиться очень легко, только требовалось немного хладнокровия и выдержки, потому что мир был не готов…
…к мировой войне.
Мы планировали выставить пять требований. Одним из них было требование прекратить пиратские атаки, акты агрессии и терроризма, совершавшиеся в течение десятилетий, прекращение экономической блокады, возвращение военно-морской базы Гуантанамо. Всего этого тогда можно было бы добиться очень легко, учитывая существовавшую напряженность, потому что никто не был готов начать мировую войну из-за блокады, пиратских атак и военной базы, которая была незаконной, поскольку находилась на кубинской территории вопреки воле нашего народа. Из-за этого никто бы не стал развязывать мировую войну.
Присутствие стратегических ракет (на Кубе) было мощным поводом для объединения Соединенных Штатов с их союзниками. Но особенно важно то, что не было ничего противозаконного в соглашении с Советским Союзом, в соответствии с которым здесь были установлены ракеты перед лицом запланированной агрессии со всеми ее поводами. Американские историки в своих архивах располагают всеми документами, подтверждающими наличие плана вторжения. Так что когда представители советской стороны говорили об установке ракет как о гарантии нашей безопасности, уже существовал американский план вторжения, а поводы для вторжения разрабатывались с февраля 1962 года, в то время как ракеты начали прибывать сюда, по-моему, с июля.
Летом 1962 года.
Да, это происходило летом. Весьма возможно, что советская сторона знала об этом, обычно она располагала достаточной информацией: обе страны в течение десятков лет шпионили друг за другом, используя все возможные методы, в том числе технические. Так что, возможно, используя методы шпионажа или методы разведки, советская сторона знала обо всем этом, о плане вторжения на Кубу. Они не делились с нами тем, что им было известно, а скорее делали свои выводы из переговоров между Хрущевым и Кеннеди и так далее, но наверняка знали об этом плане.
В нашем соглашении с СССР о ракетах не было ничего противозаконного, поскольку американцы имели свои ракеты “Юпитер” в Турции, а также в Италии, но никто и никогда не влезал в военные соглашения между другими странами. Дело не в законности или незаконности, все было абсолютно законно, а в тех политических интригах, в которые Хрущев превратил проблему. Когда он пытался говорить об этом, то начинал выдумывать различные теории, отрицая, что эти ракеты стратегические. Но ведь, ведя политические баталии, нельзя отказываться от моральных норм. Именно это очень сильно ослабило Хрущева с моральной точки зрения.
Это не было незаконным, – нет, это был абсолютно законный шаг, повторяю, абсолютно законный и даже оправданный, – однако дезинформация или ложь советской стороны придали Кеннеди моральную силу. Ибо Кеннеди имел реальные доказательства, полученные американцами благодаря фотографиям, сделанным с У-2 из-за советской военной глупости. Если ты устанавливаешь ракеты класса “земля-воздух”, ты не должен позволять облеты этой территории. Соединенные Штаты не позволяют ни одной соперничающей державе летать над своей территорией. А вот советские позволили. Было допущено много политических и военных ошибок, и считаю, что их необходимо знать для того чтобы объяснить то, что произошло после.
В октябре 1962 года мы не то что разрешили, мы просто не приняли мер для недопущения вывоза ракет, потому что тем самым спровоцировали бы войну сразу с двумя сверхдержавами, а это было бы уже слишком.
Да, это было бы слишком!
Но ведь у нас было почти триста тысяч человек под ружьем. Мы контролировали страну; ни одна ракета не сдвинулась бы с места без нашего разрешения, и вот была совершена настоящая глупость, какая-то бессмыслица. Но мы не разрешили проведение инспекций, мы протестовали, мы выражали наше несогласие, требовали исполнения наших пяти пунктов.
Так вот, когда советские, – все было именно так, как я тебе говорю, – вели переговоры с американцами, в рамках этой политики, в рамках этой любви, вспыхнувшей в те дни, этой очень горячей любви в разгар “очень холодной войны”, одна вещь трансформировалась в другую, и они вывезли ракеты.
Потом, когда в октябре 2001 года русские объявили о закрытии Центра электронной разведки и вывозе оборудования, это было их решение, а нас лишь проинформировали об этом, запросив наше согласие.
И Вы его снова не дали?
Мы были против этого, и во время визита президента Владимира Путина в декабре 2000 года мы посетили этот важный центр, находившийся к югу от Гаваны. Путин был настроен очень дружественно. Я обнаружил в этом центре настоящее гетто, потому что работавшие там русские самоизолировались со своими семьями. Мы подготовили тогда программу для их детей. Я даже не подозревал, что они там находятся в таком положении. Но когда они объявили, что закрывают базу и вывозят оборудование, это было их одностороннее решение. Так что ни с одним, ни с другим ничего не вышло.
Ни с Хрущевым, ни с Ельциным, ни с Путиным.
Ни с одним из них не вышло ничего конкретно нормального, естественного с точки зрения этики. У нас есть право давать такую оценку.
Несмотря на Карибский кризис, Вы продолжаете сохранять положительное отношение к Кеннеди?
Этот кризис поднял авторитет Кеннеди, в его ходе он продемонстрировал, что у него есть воля… Если бы мы принимали участие в переговорах, повторяю, мы бы вели их в конструктивной манере… Возможно, завязался бы диалог, обмен мнениями, который бы позволил избежать многих проблем, с которыми наши страны столкнулись впоследствии.
Говоря о Кеннеди, независимо от того, что тогда произошло, говоря о его политике, я должен учитывать, в какую эпоху мы жили, какие доктрины тогда господствовали, какие последствия могла иметь революция, объявленная социалистической, в 90 милях от Соединенных Штатов, и совершенная за их счет, потому что советская сторона тогда не дала нам ни одного сентаво и ни одной винтовки. В январе 1959 года я не знал ни одного советского и никого из советских руководителей.
Но, кажется, Ваш брат Рауль знал некоторых советских людей.
Рауль знал тогда одного, Николая Леонова. Они познакомились на конгрессе коммунистической молодежи, проходившем в 1951 году в Вене. Николай Леонов жив, сейчас он генерал в отставке. После получилось так, что Рауль и Леонов оказались на одном корабле, который шел в Мексику, вот и все. Социализм на Кубе не был клонирован и не был введен путем искусственного осеменения, нет, все было совсем по-другому. И об этом необходимо помнить при сравнении примера Кубы с остальными процессами или попытками строительства социализма в странах Восточной Европы, в которых сегодня пытаются построить капитализм.
В процессе исторического развития человеческого общества существуют тенденции, которые особо влияют и даже определяют ход этого развития. Существуют субъективные факторы, оказывающие исключительное влияние на исторические события, замедляющие или ускоряющие ход исторического развития.
Что касается Кубы, то в данном случае, несомненно, имело место совпадение факторов объективного и субъективного характера, ускоривших революционный процесс и развитие курса преобразований в нашей стране. Все это привело к столкновению интересов, к обострению отношений с Соединенными Штатами и к Карибскому кризису 1962 года.
Однако Кеннеди, как я уже говорил, показал себя с положительной стороны и, не желая усложнять положение дел, отдал приказ прекратить полеты на малых высотах, а также приказал отменить операцию “Мангуст”.
Полный текст – Фидель Кастро. Моя жизнь. Биография на два голоса.
Ключевые слова: Россия–США; Ядерное оружие; Ядерное нераспространение
