№ 3, 2024. ОЗХО: Угол падения. Как организация «потеряла» свой статус и возможно ли преодолеть возникший кризис?

Анализ

В данном материале дается обзор функционирования ОЗХО за последнее десятилетие, которое стало во многом определяющим, если не сказать переломным в судьбе организации, когда в полной мере были продемонстрированы ее сильные и слабые стороны, проявившиеся в условиях глобальных потрясений и наметившейся смены парадигмы международных отношений. Это не претензия на всеобъемлющий анализ, а лишь авторский ответ на актуальный вопрос, как и почему некогда успешная и эффективно действующая международная организация, по праву удостоенная в 2013 г. Нобелевской премии мира, превратилась в своего антипода, и вряд ли в настоящее время является эталоном для подражания. Кроме того, здесь предпринята попытка бросить взгляд в будущее и высказать некоторые соображения на предмет того, что нужно сделать, чтобы ОЗХО вновь вернулась к своему прежнему состоянию.

С самого начала важно заметить, что политизация работы ОЗХО и раскол в ее рядах начались задолго до общего ухудшения международной обстановки в связи с событиями вокруг Украины. Триггером явилась ситуация в Сирии, где Россия, встав на сторону Дамаска, положила конец прежде успешно реализуемой Вашингтоном при поддержке своих союзников политике разжигания военных конфликтов и силовой смены неугодных режимов. Западная коалиция во главе с США на гаагской площадке годами оттачивала порочную практику манипуляций с фактами, подминания под себя международных организаций, использования их авторитета и инструментария для формирования искаженной картины происходящего, навязывания псевдостандартов, т.н. правил, которые ей же самой и выдумывались. Все это творилось в целях очернения законных властей отдельных стран и выставления их в роли нарушителей международного права.

В ОЗХО с помощью сколоченного евроатлантистами большинства, которое составляли не только верные адепты западной политики, но и значительное число просто послушных правительств, действовавших по указке Вашингтона и Брюсселя, принимались порочные решения в обоснование последующих санкций против России и Сирии.

То, что мы наблюдаем сейчас в мире, видя зачастую исковерканные межгосударственные отношения, и что в разной степени присутствует в работе целого ряда международных организаций, ранее обкатывалось Западом в Гааге. Это место стало своего рода испытательным полигоном для нынешних действий западников, которые никак не могут смириться со становлением нового многополярного мира, обрушением гегемонии США и снижением роли ЕС в европейских и мировых делах. Впрочем, обо всем по порядку.

Специфика КЗХО и ее отличия от других многосторонних договоров в сфере ОМУ, выполнение главной задачи

КЗХО обладает целым рядом преимуществ по сравнению с аналогами других многосторонних соглашений, касающихся ОМУ. Ошибочно считать, что ее разработчики были более продвинутыми и предусмотрительными, прописав в договоре более сильные положения, которых нет у других. Просто КЗХО появилась гораздо позднее ДНЯО (1970) и КБТО (1975). Поэтому, отцы основатели Конвенции в полной мере имели возможность опереться на опыт этих соглашений и применить в химконвенции то, что делало ее более действенной и «зубастой». И главное здесь, несомненно, это наличие Техсекретариата и контрольного механизма для проверки того, о чем стороны договариваются. Без должной верификации рассчитывать на исполнение закона невозможно. Кстати, и при формировании еще одного важного договора, затрагивающего сферу ядерного оружия, – ДВЗЯИ, становление которого происходило примерно в то же самое время, что и КЗХО, также в полной мере учитывался принцип контроля. К сожалению, из-за слишком сложной процедуры вступления в силу ДВЗЯИ на многие годы «завис» в подготовительной фазе и судьба его остается неизвестной.

Единственным, если можно так сказать, пробелом в Конвенции видится отсутствие в ней правового регулирования антитеррористических действий. Соглашение готовилось в других условиях и в другую эпоху. В нем речь шла об отношениях между государствами-участниками без учета действий негосударственных субъектов. Между тем, реальная угроза химтерроризма в свете развития событий в Сирии, Ираке, Ливии уже после вступления Конвенции в силу, приобрела весьма тревожное измерение. Она стала масштабной и трансграничной, требующей пристального внимания со стороны международного сообщества. ОЗХО подключалась к решению этой актуальной проблемы, но, как показала дискуссия в ее структурах – Рабочей группе по вопросам терроризма и ее правовой подгруппе, – Организация ограничена определенными рамками, расширение которых весьма проблематично.

Значимой составляющей эффективности Конвенции, заложенной в нее еще при запуске, стала предельно четкая договоренность о временных рамках реализации ключевого положения – сроков уничтожения государствами-обладателями своих химарсеналов. И пусть первоначально намеченные даты оказались сдвинуты, Конвенция в плане движения к заявленной цели всегда работала в соответствии с четко выработанным графиком. И это принесло свои плоды.

Работа по уничтожению химоружия велась поэтапно, шаг за шагом. Она совпала с относительно благоприятным климатом в международных отношениях, когда между великими державами не проявлялись резкие антагонизмы. Сотрудничество ключевых игроков велось в ОЗХО на должном уровне и не омрачалось непримиримым противостоянием.

Россия, обладавшая самым большим химарсналом (41 тыс. т.), напряженными усилиями досрочно завершила Национальную программу уничтожения химоружия. В планах стоял 2020 г., но удалось ускориться и сделать это почти на три года раньше. В торжественном мероприятии, состоявшемся в сентябре 2017 г. на объекте «Кизнер» с участием делегации Исполсовета ОЗХО, Президент Российской Федерации В.В. Путин дал команду на уничтожение последнего химбоеприпаса. Историческое достижение России получило самую высокую оценку в ОЗХО и во всем мире Справедливости ради нужно сказать, что в строительстве и оснащении объектов, где велось уничтожение, нам была оказана весомая международная помощь. Однако не она стала главной составляющей успеха. Основой стали политическая воля, грамотно составленные планы и действенные передовые российские технологии, позволившие оперативно и безопасно реализовать весь этот сложный процесс.

США, вторая держава по объему объявленных запасов химоружия (29 тыс. т.), уничтожили свой арсенал только летом 2023 г. Формально американцы уложились в запланированный график. Но на досрочное выполнение обязательств они не пошли, хотя имели все технологические и финансовые возможности решить вопрос оперативно. Долгое время Вашингтон канителился с уничтожением на объектах «Пуэбло» (штат Колорадо) и «Блу Грасс» (штат Кентукки), мотивируя задержки сложностями с отлаживанием технологий и непростыми отношениями с местными властями из-за экологии. Но такое объяснение лишь полуправда. Главное, по-видимому, в другом. Как можно предположить, Пентагон хотел как можно дольше сохранять в работоспособном состоянии свой технологический, производственный и кадровый потенциал в военно-химической области. Делалось это, по-видимому, как с конкретными целями, так, не исключено, и просто «на всякий случай».

Ирак в соответствии с согласованными и одобренными Исполсоветом ОЗХО планами с иностранной помощью полностью завершил процесс герметизации специальным пенобетоном двух бункеров на объекте «Аль-Мутанна» в январе 2018 г., где хранилось химоружие времён С. Хусейна.

Ликвидация вывезенного при международном содействии из Ливии в конце августа 2016 г. химарсенала планомерно проходила на германском предприятии «Гека». Из-за сильных коррозийных свойств одного из химикатов немецкие специалисты были вынуждены поменять технологию, что, однако, не сказалось на конечных сроках программы. Работы с ливийским химоружием были успешно завершены в начале 2018 г.

Нельзя коротко не упомянуть и о достижениях в области уничтожении старого и оставленного химоружия. В частности, до сих пор ведется реализация масштабной программы ликвидации химоружия, оставленного Японией в Китае. Приоритетом для китайцев является ускорение темпов выполнения ее за счет большего финансирования и техсодействия со стороны Токио.

Химдемилитаризация Сирии, о чем подробно речь пойдет ниже, останется выдающейся страницей в истории ОЗХО.

В этом же контексте нельзя не упомянуть тему американского химоружия, оставленного за рубежом, в частности, в Панаме. Страна, согласовав свои действия с США и получив от Вашингтона финансовую помощь, внесла поправки в своё первоначальное объявление, переклассифицировав «оставленные» химбоеприпасы в «старое химоружие», что сделало возможным затушевать его американское происхождение. В сентябре-октябре 2017 г. на острове Сан-Хосе они были уничтожены. Американцы, верные себе, в очередной раз попытались закамуфлировать свои грехи прошлого. И только благодаря России им не удалось увести эту неудобную тему «в тень».

Обобщая, можно констатировать, что к настоящему времени ОЗХО успешно выполнила ключевую задачу, поставленную в Конвенции. Ликвидированы все объявленные запасы химоружия, а это ни много ни мало 72 тыс. метрических тонн. В режиме верификации уничтожен целый класс ОМУ, о чем в ядерной или биологической области можно только теоретизировать. Хотя главная цель КЗХО достигнута, продолжается работа по контролю за химической промышленностью для подтверждения отсутствия там запрещенной деятельности и невозобновления производства токсичных химикатов в военных целях.

Присоединение Сирии к КЗХО и ликвидация ее химарсенала

Операция по вывозу и уничтожению сирийского химоружия заслуживает отдельного повествования. О ней в общем плане сказано довольно много, и хронология, как все происходило, хорошо известна.

Толчок всему дали принципиальные договоренности между президентами России и США В.В. Путиным и Б. Обамой на полях Санкт-Петербургского международного экономического форума в 2013 г. о ликвидации сирийского химарсенала, а также о присоединении САР к КЗХО. Тем самым, удалось избежать прямой военной агрессии натовских войск против Сирии, которые были готовы ударить по стране после расследования по линии спецмиссии ООН громкого химинцидента в августе 2013 г. в пригороде Дамаска Восточной Гуте, где было подтверждено применение зарина. Ооновцы не дали никаких заключений об ответственных за это преступление. Однако коллективный Запад всю вину полностью взвалил на официальный Дамаск.

За политическими договоренностями в Санкт-Петербурге последовали быстрое согласование и принятие резолюции СБ ООН 2118, соответствующих документов в ОЗХО, где пошагово прописывалось все, что необходимо сделать для реализации плана. Затем события разворачивались уже стремительно при главенствующей роли России и США и плотном сотрудничестве со стороны Дамаска, координацию действий с которым осуществляла российская сторона.

Что касается деталей вывоза, то когда-нибудь придет время узнать о них поподробнее. Ибо это стало настоящей военной операцией с задействованием сил и средств многих государств. Она была сопряжена с многочисленными рисками. Ведь доставка по суше и вывоз морем токсичных химикатов осуществлялись в стране, объятой гражданской войной, где орудовали многочисленные террористические группировки, готовые пойти на любые преступления, в т.ч. захват и применение химоружия. Поэтому здесь не оставалось места колебаниям, долгим согласованием и приготовлениям. Действовать приходилось быстро, продуманно и скрытно. Что в итоге и оказалось выполнено.

С конца 2013 г. в кратчайшие сроки по воздушному мосту российской военно-транспортной авиацией были оперативно переброшены в Сирию военная техника, оборудование и припасы для подготовки химконвоев. В этой спецоперации была задействована и Белоруссия. По всем маршрутам транспортировки были выставлены усиленные военные посты сирийской армии. По линии ОЗХО проведена ускоренная подготовка инспекционных групп для контроля вывоза в сирийском порту Латакия, а также согласовано выделение государствами-участниками контейнеров и спецоборудования. Норвегия и Дания предоставили свои контейнеровозы для транспортировки опасного груза морем до мест назначения. Американцы из состава ВМС выделили специализированное судно «Кейп Рэй», на котором велось уничтожение компонентов иприта в открытом море (в гражданских портах принимать опасный груз отказались).

Осуществлено четкое распределение обязанностей в военной сфере. ВМС России и КНР обеспечивали безопасность от возможных террористических атак в месте погрузки химикатов в порту и в территориальных водах Сирии, в то время как ВМС натовских стран принимали под охрану морские конвои уже в нейтральных водах и сопровождали их до пункта выгрузки.

В общей сложности удалось в рекордные сроки вывези порядка 1200 т. токсичных химикатов, которые были впоследствии утилизированы на промышленных предприятиях европейских стран к началу лета 2014 г. и на судне «Кейп Рэй». Часть химикатов (100 т.) уничтожена в местах хранения. Производственные мощности и склады химоружия под контролем совместной миссии ООН и ОЗХО также были выведены из строя или конверсированы. Это было все, что объявило на тот момент сирийское правительство. Дамаск в октябре 2013 г. официально присоединился к КЗХО и стал полноправным членом Организации.

Сирийская операция стала настоящим триумфом ОЗХО, высшим, пожалуй, на тот момент ее достижением. Она сопровождалось мощным информационным освещением, демонстрирующем коллективные действия государств-участников организации. И не случайно ОЗХО в 2013 г. была удостоена Нобелевской премии мира. Награда стала, конечно, комплексным признанием ее заслуг на разоруженческом поприще. Но успешная химдемилитаризация Сирии сыграла ключевую роль. При этом был задействован потенциал многих стран, международных организаций и структур ООН. Но все же главная работа развернулась под эгидой ОЗХО, поэтому она по праву стала нобелевским лауреатом.

Вывоз и уничтожение сирийского химоружия стали ярким примером того, что может международное сообщество, действую решительно, целенаправленно и скоординировано, невзирая на идеологические и политические разногласия. Когда в одной точке сходятся общие цели и ресурсы, плюс все это подкрепляется политической волей государств, – непреодолимых проблем попросту не существует. О таком единстве в нынешних обстоятельствах можно лишь мечтать.

«Сирийское химдосье», начало серьезных трений в ОЗХО

Вывоз и уничтожение сирийского химоружия за рубежом стали лишь прологом деятельности ОЗХО в отношении Дамаска. Когда процесс пошел в глубину, тут же стали возникать сложности. Причина лежала на поверхности – ненависть США и ведомой ими коалиции к правительству Б. Асада, которое, по мнению западных политиков, «должно было уйти».

По инициативе тогдашнего Гендиректора Техсекретариата А. Узюмджю (Турция) оперативно сформированы две специализированные группы экспертов. Одна из них – Миссия по установлению фактов возможного применения химоружия в САР (МУФС), – была призвана расследовать информацию о химинцидентах в стране и готовить соответствующие доклады со своими выводами. Последние касались лишь подтверждения или неподтверждения того, имело ли место использование токсичной химии. Установление причастных к этим преступлениям в ее мандат не входило.

Вторая – Мисси по проверке первоначального сирийского объявления (МООС) – занималась вопросами уточнения сирийской декларации о запасах химоружия, предприятиях по его производству, оборудовании и местах хранения. Это вытекало из обязательств по Конвенции и того обстоятельства, что первоначальное объявление САР готовилось в спешке, в условиях военного времени, и по определению не могло быть точным и исчерпывающим.

Для выявления виновных в химпреступлениях в Сирии по инициативе США запущен Совместный механизм расследования ООН-ОЗХО (СМР), учрежденный в 2015 г. резолюцией СБ ООН 2235 сроком на один год с возможностью продления мандата. Россия пошла на этот шаг, рассчитывая, что он станет вести действительно объективное и тщательное следствие, которое позволит снимать вопросы о том, кто стоит за подобными деяниями. К сожалению, эти ожидания не оправдались.

С самого начала функционирования всех указанных спецмиссий «что-то пошло не так». США и их партнеры, имея мощное влияние на Техсекретариат ОЗХО и Секретариат ООН, стали грубым образом вмешиваться в их работу и использовать следственные структуры в своих целях. С подачи американцев начался тотальный скрининг «сирийского химдосье» и подгонка собираемой фактуры под главную версию: САР утаила от международного сообщества часть своего химарсенала и производственных мощностей, и продолжает использовать отравляющие вещества для устрашения населения на территориях, подконтрольных оппозиции.

Объективностью в выводах этих органов даже и не пахло. Причем вся их деятельность под предлогом обеспечения независимости и тайны следствия велась за закрытыми дверями. Россию к ней и близко не подпускали, хотя мы настойчиво в контактах с руководством миссий пытались быть в курсе происходящего и предоставлять дополнительную информацию, указывающую на террористических след во многих химинцидентах. Западные же страны буквально напичкали эти структуры своими людьми, что давало им возможным направлять работу в нужное русло.

Следователи взяли за правило игнорировать российские и сирийские доказательства, и как единственно достойное свидетельство выпячивали фактуру, собранную бандитскими группировками. Пробы, которые они получали из их рук, исследовались в неназванных (опять же по соображениям конфиденциальности) аккредитованных ОЗХО химлабораториях западных стран. Ни одна из них не прошла через лаборатории, скажем, России или Китая, где можно было рассчитывать на объективную экспертизу.

Доходило порой до абсурда. В частности, при расследовании одного из эпизодов применения боевиками минометных боеприпасов с хлором против правительственных войск в ходе боев за Алеппо в МУФС была представлена исчерпывающая доказательная база, собранная в т.ч. представителями российских войск РХБЗ Минобороны России. Но несмотря на наличие большого количества данных, полученных военными профессионалами, МУФС посчитала их недостаточными для однозначных выводов и включения в отчет. То же самое происходило и в целом ряде других эпизодов, информацию о которых передавала сирийская сторона. В докладах же спецмиссии с обвинительным уклоном против сирийских войск фигурировали фото и видеоматериалы, где «бородачи» позируют на фоне якобы воронки от взрыва боеприпаса с зарином (сильнейшего, кстати, токсина). Причем подавалось так, что они чуть ли не голыми руками собрали образцы проб и передали их по назначению. А на российские вопросы, а как им такое удалось, живы ли эти люди и кто они, инспекторы лишь пожимали плечами. При этом МУФС упорно отказывалась посещать места инцидентов под предлогом отсутствия должных условий безопасности.

В качестве доказательства невозможности выезда фигурировали заключения Управления ООН по вопросам безопасности (UNDSS), на оценки которого должны ориентироваться международные организации, включая ОЗХО, в опасных регионах. Правда, как выяснилось позднее, не все здесь было гладко и чисто. Однажды в руки российских дипломатов попал любопытный документ – переписка озхошников с представителем UNDSS в Дамаске. Оказалось, что Техсекретариат ОЗХО сам готовил проект подобных заключений и направлял их на согласование ооновским безопасникам. А те, в свою очередь, после всего лишь редакционных правок возвращали их назад. Иными словами, это была самая настоящая «липа» с прописанными запретами самим себе и выдумками о ненадлежащих условиях для поездки.

Разительными в обеспечении т.н. доказательной базы преступлений «сирийского режима» стали случаи предъявления оппозиционными группировками и ангажированными НПО остатков химбоеприпасов якобы используемых сирийской армией. На полном серьезе на фото демонстрировались неуправляемые снаряды, ракеты и их обломки кустарного производства, а то и вовсе промышленные баллоны. И этот «гаражный новодел» боевиков с наваренными иногда кое-как крыльями на раздобытые где-то трубы выдавали за армейские боеприпасы, которых просто не могло быть у сирийских войск. Ведь САР способна была производить боекомплект на реальных промышленных предприятиях, в то время как у боевиков промышленной базы не было. Поэтому на освобожденных территориях различного самопального добра в качестве трофеев сирийские войска захватывали немало. Промышленными были только иностранные образцы техники и боеприпасы.

Примеров подобной несуразицы можно приводить бесчисленное множество. Но еще один того заслуживает. Целый ряд инцидентов, где, дескать, сирийская армия использовала химоружие по рассказам оппозиции, был связаны со сбросом баллонов с хлором на мирные поселения с военных вертолетов. В качестве доказательства предъявлялись эти самые баллоны.

Каждому мало-мальски знакомому с авиацией человеку сразу покажется странной подобное бомбометание. Во-первых, на баллонах никогда не было «ушек» для подвески, а значит их не могли сбрасывать как авиабомбы с наведением по приборам. Их нужно было бы выталкивать из вертолетных люков на лету. И в такой примитивный способ «бомбардировок» предлагалось поверить.

Зная, что сирийская авиация летает на значительной высоте (не менее 2 км) , чтобы не оказаться сбитой с земли стрелковым оружием, очевидно, что попасть даже в крупную цель таким псевдобоеприпасом невозможно. А если учесть, что единичные баллоны с хлором практически не способны нанести ущерб (в Первой мировой войне при химатаках использовались тысячи баллонов), если только не попадут прямо в толпу и не разобьются при этом, выпустив газ, то россказни о хлорных атаках сирийских ВВС выглядят нелепыми. То, что обвинители демонстрировали на земле, было, скорее всего, предметами, привезенными «бородачами» или представителями обслуживающих их интересы антиправительственных НПО.

Самое удивительное было то, что на все эти несоответствия и нелогичности следственные структуры Техсекретариата не обращали никакого внимания. Наоборот, они делали упор на наличие истинных доказательств виновности «сирийского режима». При этом доводы России и Сирии в силу якобы заинтересованности наших стран в расследовании напрочь отвергались.

Такие методы работы стали своего рода визитной карточкой МУФС и СМР. Да и на что можно было рассчитывать, когда в ОЗХО во главе департамента Техсекретариата, под патронажем которого функционировала МУФС, долгое время находилась представительница Великобритании, а главными следователями были также два британца. Руководство Техсекретариата в лице, прежде всего, Гендиректора, просто прикрывало всю эту ангажированную деятельность, заявляя, что верит своим профессионалам, не занимается их ненужной опекой и «микроменеджментом» оперативной деятельности. Причем все, что ни делал Техсекретариат, дружным хором одобрялась западным лагерем в руководящих органах ОЗХО. Из-за этого, атмосфера в Исполсовете и на брифингах при обсуждении вопросов «сирийской химии» становилась с каждым разом все накаленнее и тягостнее. Работать российской и сирийской делегациям в подобных условиях приходилось крайне сложно. 

По мере того, как ситуация в Сирии менялась и правительственные войска при активной поддержке российских ВКС стали освобождать территорию страны от террористов, действия Вашингтона и его союзников по сирийской «химии» становились все агрессивнее. Международные организации были выбрана американцами в качестве главного плацдарма для атаки на Дамаск. Не имея возможности реализовать свою политику по свержению правительства Б. Асада «на земле», США поставили перед собой задачу использовать площадки ООН И ОЗХО для подтверждения обвинений против «режима Б. Асада» в преступлениях с химоружием и дискредитации сирийских властей в глазах мирового сообщества. Тем самым американцы стремились сделать Дамаск нелегитимным участником начавшегося процесса политического урегулирования.

В это время стали множиться сообщения о различного рода химинцидентах в Сирии. Они нарастали как снежный ком в 2015-2018 гг. Западная пропагандистская машина большинство из них тут же громогласно провозглашала жестокими преступлениями сирийской армии. В Гааге события развивались резко в негативном ключе. Особенно это проявилось вслед за резонансным химинцидентом в сирийском Хан-Шейхуне 4 апреля 2017г., унесшим по неподтверждённым оценкам более 80 жизней. Россия сразу же обратилась в Техсекретариат с требованием провести срочное расследование с выездом инспекторов на места – в Хан-Шейхун и на авиабазу «Шайрат», – откуда якобы осуществлялся вылет сирийского самолета с химбоеприпасами.

Американцы организовали внеочередное заседание Исполсовета. Но созвано оно было не с целью содействия качественному расследованию, а чтобы обрушиться на Сирию, вина которой в той химатаке для западных стран была очевидна априори без каких-либо доказательств. Нужно было также как-то оправдать и свою агрессию (по авиабазе «Шайрат) англосаксы нанесли ракетный удар).

В качестве контрмеры Россия совместно с Ираном представила в Исполслвете проект решения о направлении в Сирию международной миссии для проведения следственных действий на месте. Она должна была включать как сотрудников МУФС, так и привлеченных известных национальных экспертов. Однако США и их союзники российско-иранское предложение раскритиковали как попытку подрыва авторитета МУФС, работающей «эффективно и беспристрастно». Проект в итоге был отклонен голосованием.

В конце июня был подготовлен доклад МУФС. Его главный вывод: люди в Хан-Шейхуне, были подвергнуты воздействию зарина или подобного ему химвещества. Собранные материалы направлены в СМР, которому надлежало установить виновных.

Как впоследствии выяснилось, руководство СМР во главе с гватемальцем Э. Мюле, получив материалы МУФС, лишь имитировало расследование, занявшись подгонкой фактов под западную версию произошедшего. Оно пошло по апробированному пути, заявляя, что можно работать дистанционно и обойтись без выезда в Хан-Шейхун и на сирийскую авиабазу. Во внимание со стороны СМР были приняты и результаты изысканий, проведенных Великобританией и Францией, согласно которым виновным был объявлен Дамаск. Что касается «Шайрата», то после наших настойчивых просьб визит делегации СМР на авиабазу всё же состоялся. Однако работа там свелась к сверке полётных журналов и опросу пилотов. Пробы эксперты брать категорически отказались, несмотря на присутствие в составе команды профильных специалистов Техсекретариата ОЗХО. Механизм подготовил доклад, в котором ответственность за химатаку без тени сомнения возложена на сирийские войска.

Одним из ярких примеров противостояния в Гааге стала ситуация с созывом американцами внеочередной сессии Исполсовета, где они представили жесткий проект решения с целью зафиксировать факт несоблюдения Сирией КЗХО на основе выводов доклада СМР по событиям в Хан-Шейхуне. В него включили заведомо невыполнимые условия о декларировании якобы припрятанного сирийцами химоружия, а также урегулировании в срочном порядке всех нерешённых вопросов в рамках первоначального объявления по КЗХО.

Россия совместно с иранцами настояла на дополнительном пункте повестки дня Исполсовета, в рамках которого представила на суд совместный проект решения о совершенствовании работы МУФС. В нем мы акцентировали внимание на неприемлемости американского проекта, направленного на дальнейший раскол ОЗХО, и развернули масштабную работу по разъяснению нашей позиции как в столицах государств-членов Исполсовета, так и непосредственно в Гааге. Заручились поддержкой Китая, коллег по ОДКБ, партнеров по БРИКС.

В результате удалось сорвать план американцев, не дав им набрать требуемые две трети голосов для проталкивания своего проекта. Причём, сделано это было в условиях, когда делегация США при помощи процедурного голосования то созывала, то беспардонно прерывала заседания Исполсовета. (сессия растянулась на две недели), ожидая добор голосов двух-трех делегаций с помощью тактики закулисного «выламывания рук».

Ангажированность Техсекретариата в полной мере проявилась и при расследовании химинцидента в Аль-Латамне весной 2017 г. Накануне рассмотрения в СБ ООН вопроса о продлении мандата СМР этот сюжет был вброшен противниками Сирии в ОЗХО. США и их сателлиты дружно указывали на «очередной неопровержимый факт применения химоружия сирийскими войсками», что, по их мнению, требовало продолжения работы СМР. В докладе МУФС, появившемся уже после громогласных заявлений западников, сделан вывод о том, что «с высокой вероятностью» в Аль-Латамне использовался зарин с прозрачным намеком на виновности официального Дамаска. Как и ранее, ни о каком полноценном следствии речь не шла – оно велось дистанционно, в основном на основе анализа данных, поступивших от оппозиционных НПО.

Любые инциденты, след которых вел к террористическим группировкам, расследовались с большим скрипом. И только единичные случаи доводились до логического завершения. Так, во многом благодаря российским усилиям, МУФС завершила дело с химатакой в Ум-Хоше осенью 2016 г. (пробы и другие вещественные доказательства были собраны российскими военными на месте происшествия и через сирийцев представлены в ОЗХО). В опубликованном докладе МУФС сделан вывод о применении сернистого иприта в качестве химоружия. Результаты направлены в СМР, который в своём седьмом докладе вынужден был подтвердить виновность террористов ИГИЛ.

В начале апреля 2018 г. все внимание в мире оказалось приковано к Сирии в связи с раздуванием западными СМИ и антиправительственными НПО происшествия в пригороде Дамаска Думе буквально накануне освобождения этого населенного пункта сирийскими войсками. События развивались по аналогии с инцидентом в Хан-Шейхуне. Согласно информационным вбросам, против мирных жителей было применено химоружие – баллоны с хлором. Об этом якобы свидетельствовали видеокадры с многочисленными пострадавшими, включая детей, которые были показаны по телеканалам ведущих информагентств мира. В реальности это была постановочная акция поднаторевшей в такого рода провокационных делах НПО «Белые каски». Как по команде последовали громкие заявления об ответственности сирийских властей, вина которых в химатаке, дескать, была очевидна.

Только в этот раз у западников вышла осечка. Одновременно с сирийцами в Думу сразу зашли наши специалисты из войск РХБЗ Минобороны России, которые оперативно собрали доказательства примитивной провокации «белокасочников». Достаточно упомянуть только увиденное нашими военными на одном из главных мест происшествия. Картина предстала следующая: двухсоткилограммовый баллон с неповрежденным приоткрытым вентилем в носовой части, лежал на кровати и стравливал остатки хлора. Это все было, естественно, оставлено нетронутым для следователей ОЗХО. Налицо было очевидное: баллон боевики затащили в помещение волоком и уложили его на кровать, открыв вентиль (следы волочения в виде желтой краски от баллона на лестничной клетке наблюдали российские военные).

Наконец, были найдены все люди, которых активисты «Белых касок» якобы спасали в подвале дома во время хлорной атаки. Они показали, что эти «спасатели» с дикими криками ворвались в помещение и начали поливать всех водой, хотя ни у кого никакого отравления не было. Все это снималось на видео. Кадры событий обошли весь мир. Их выдавали как свидетельство очередного зверства «сирийского режима».

Россия и Сирия, увидев эти вопиющие свидетельства провокации, обратились с требованием безотлагательно провести расследование с выездом инспекторов МУФС на место происшествия. Дали соответствующие гарантии безопасности экспертам ОЗХО.

По нашей просьбе созвана спецсессия Исполсовета, в ходе которой Россия совместно с единомышленниками призвала вести расследование по стандартам Конвенции. Нами указано, что имеются неопровержимые доказательства того, что речь идет об инсценировке «белокасочников». Однако западные делегации продолжали упорно твердить о виновности сирийцев. Имея численный перевес, они заблокировали российский проект решения.

Тем не менее, с учетом международного резонанса, Техсекретариат все-таки был вынужден отправить МУФС в Сирию. Однако буквально накануне приезда инспекторов в Дамаск США, Великобритания и Франция в ночь с 13 на 14 апреля нанесли массированный ракетный удар по сирийским военным и гражданским объектам в качестве акта возмездия за Думу, совершив в нарушение норм международного права акт прямой агрессии против суверенного государства. Во время атаки были уничтожены сирийские гражданские химлаборатории, которые предполагалось проинспектировать, поскольку по версии западников именно там создавалось химоружие. Понятно, что на пепелище инспектировать было уже нечего. Зато удобно было вещать, что уничтожен рассадник сирийской военной химпрограммы. Западная «тройка» своими действиями продемонстрировала полное пренебрежение к ОЗХО.

Россия совместно с Сирией не дали скрыть правду. Наши страны организовали в штаб-квартире ОЗХО совместный брифинг с приглашением всех членов Организации. Спецрейсом Минобороны России из Бейрута в Гаагу для участия в нем были доставлены 17 свидетелей постановочной химатаки в Думе 7 апреля, в том числе, зафиксированный на видеокадрах подросток Хассан Диаб. Присутствовало 52 делегации государств-членов ОЗХО, включая даже представителей некоторых западных стран. Кроме того, с участием сирийских представителей в российской дипмиссии проведена пресс-конференция с приглашением мировых СМИ. Эти мероприятия сыграли свою роль, хотя Техсекретариат и многие западные страны подчеркнуто игнорировали их.

После того, как муфсовцы побывали на месте событий, взяли там пробы и побеседовали со свидетелями, они через некоторое время распространили предварительный доклад по событиям Думе. Как и большинство предыдущих отчетов, он был более чем сомнительного содержания. Дознаватели МУФС набросали удивительную по своей фееричности версию. Баллон якобы был сброшен с вертолета. Он пробил железобетонное перекрытие здания и, совершив головокружительный кульбит, отразившись от пола, плавно опустился на кровать, даже не повредив ее. При этом стоявшие горкой в шкафу в этом же помещении посуда, фужеры и рюмки оказались абсолютно нетронутыми. Все перечисленные несуразности зафиксированы на фотографиях, которые впоследствии тиражировались в отчетах миссии. Нам всем предлагалось поверить, что такое вообще возможно вопреки всем законам физики.

Показательным стал брифинг, организованный по настоянию России в ОЗХО. Глава МУФС не смог ответить на элементарные вопросы о проведенной работе, даже оказался не в состоянии пояснить, почему Техсекретариат в нарушение Конвенции саботировал передачу сирийской стороне причитающейся ей части проб, полученных, в том числе, от оппозиционных НПО. Благодаря этим акциям удалось продемонстрировать неприглядную ангажированность Запада в сирийских делах, несколько остудить пыл США и их союзников в развязывании на площадке ОЗХО и за ее пределами антисирийской и антироссийской кампании.

В деле с расследованием в Думе у Техсекретариата случился еще один неприятный казус. Как позднее выяснилось, далеко не все инспекторы, работавшие в МУФС, были согласны с вердиктом, зафиксированным в предварительном докладе миссии. И уж никак не в силу своих политических пристрастий, а просто видя как с технической точки зрения доклад довольно неуклюже обретает обвинительный уклон против Дамаска. Эти люди были простыми технарями, но они не могли игнорировать то, что им предлагали «черное выдать за белое». Одним из таких честных экспертов был австралиец Я. Хендерсон, который не смог смолчать в ответственный момент. Он решился на отчаянный шаг: подготовил подробную докладную техническую записку с указанием всех спорных мест в материалах и выводах доклада МУФС по Думе и как положено по инстанции пытался направить ее Гендиректору. Там были собраны порой просто убийственные примеры переиначивания фактов (эта конфиденциальная записка позднее попала в открытый доступ). То, что за этим последовало надо знать всем. Записке не то что не дали ход, а сразу положили «под сукно», засекретив от всего персонала МУФС, кроме избранных. Самого австралийца подвергли жесткой обструкции и изгнали из Техсекретариата, не дав даже формально доработать короткое время до истечения срока контракта. Это было сделано в буквальном смысле: его чуть ли не под руки вывела за ворота Служба безопасности организации. Всем строптивым был преподан хороший урок – немедленно вылетите вон, если только посмеете пойти против генеральной линии. 

Впоследствии российским дипломатам после ознакомления с запиской (от причастности к ее утечке Я. Хендерсон категорически отрекся, тем более, что доступ к документу в стенах ОЗХО первоначально имелся у многих) удалось уговорить австралийца, не имевшего абсолютно никаких пророссийских или просирийских сентенций, выступить по видеосвязи на одном и неформальных заседаний СБ ООН, посвященных сирийским делам. Он, надо отдать ему должное, без всяких обид на Техсекретариат, где проработал многие годы и был на хорошем счету, сосредоточился на технических выкладках, ясно продемонстрировавших, что доклад по Думе подтасован, а его первая версия полностью переделана в угоду противникам Дамаска. Интересно, что он сообщил такой поразительный факт: корректировка текста произошла сразу после визита в Гаагу эмиссаров из Вашингтона. После этого люди из МУФС, готовившие первоначальную версию доклада, были отстранены, а переделывала документ уже команда «своих писателей».

С российской стороны предпринимались и другие нестандартный ходы, чтобы «вывести на чистую воду» махинаторов. Так, директор российского «Фонда исследований проблем демократии» М.С. Григорьев провел собственное расследование событий в Думе (в 2018 г. он выпустил соответствующий доклад). Со съемочной группой он побывал в этом населенном пункте. На видео местные жители, отвечая на его вопросы, подробно рассказали о дне, когда якобы произошла химатака. Поведали действительно удивительные вещи. В частности, боевики под дулами автоматов загоняли граждан в свои квартиры и под страхом смерти приказывали не высовываться. В то же самое время, они машинами свозили и раскладывали на улице труппы людей (для яркости картинки превалировали тела стариков, женщин и детей), умерших по естественным причинам или погибших во время боевых действий в других местах. Среди них местные жители не узнали никого из своих соседей по кварталу. Среди боевиков сновали репортеры «белокасочников», снимавшие мертвые тела на камеру. Все это потом крутилось в социальных сетях и по западным телеканалам как свидетельство последствий химатаки правительственных войск.

М.С. Григорьев несколько раз приезжал в Гаагу, участвовал в российских брифингах по Сирии. Призывал руководство Техсекретариата и лично его Гендиректора (на тот момент испанца Ф. Ареаса) досконально разобраться с провокацией. Говорил, что готов дать все выходные данные свидетелей из Думы, показания которых он зафиксировал. Просил дополнительно направить туда экспертов организации, чтобы они лично опросили их. Российские дипломаты и в ОЗХО всячески поддерживали такой подход. Но в ответ столкнулись со стеной молчания. В Техсекретариате на время как будто забыли о Думе, делая вид, что заняты другими важными делами. Понятно, что там оказались ошарашены вскрывшимися подтасовками и решили взять «паузу по Станиславскому», пока буря не утихнет.

Долгое время окончательный доклад по Думе так и не появлялся. Когда же опусы МУФС, а гораздо позднее и созданной в ОЗХО нелегитимной Группы по расследованию и идентификации – ГРИ (эта структура также заявила о неопровержимой виновности Дамаска) появились, стало совершенно очевидно, что фальсификация фактов в ОЗХО дошла до крайности, она оказалась возведена в квадрат. События в Думе и расследование этого химинцидента стали убийственным примером того, как низко пал Техсекретариат в своих псевдорасследованиях, и в какую пешку в грязной игре западных делегаций он превратился.

К вышесказанному следует добавить, что для оказания давления на Сирию США активно манипулировали темой первоначального объявления САР по КЗХО. Во многом стараниями американцев в декларации оставались многочисленные пробелы. Действительно, сирийцы в силу своей неопытности порой сами подставлялись под дополнительные неудобные вопросы. Но ведь МООС и создавалась как механизм содействия сирийцам в уточнении своей декларации. На деле же она превратилась в орган, который действовал в интересах подтверждения якобы сокрытии Дамаском свой прошлой военной химпрограммы. Беспрецедентным стало то, что МООС требовала от сирийской стороны не только инспекций, но и предоставления для опроса свидетелей (некоторых в силу давности даже не оказалось в живых) и старых архивных документов. И все это касалось событий, происходивших много лет тому назад.

Дамаску постоянно настойчиво предлагалось «изменить подход» к решению проблемных моментов, полностью раскрыться (по сути, покаяться в содеянном). Все шаги сирийцев навстречу подавались лишь как факт того, что с ними можно разговаривать только под нажимом. Делалось буквально все для того, чтобы декларация Сирии продолжала оставаться неполной. Разумеется, для западников это являлось дополнительным поводом для заявлений о том, что в Дамаске продолжают утаивать часть своего химарсенала. Такого предвзятого отношения к себе не испытывало ни одно государство-участник КЗХО. И не в последнюю очередь, данная ситуация опять же была связана с позицией Техсекретариата, который последовательно действовал по подготовленным ему западным лагерем во главе с США лекалам.

Неприглядная история с докладом по Думе, конечно, сказалась на имидже ОЗХО. Стало понятно, что доверия к расследованиям под эгидой Техсекретариата не может быть никакого. На это не раз обращали внимание российские дипломаты не только в ОЗХО и в ООН, но и на других международных форумах. Накаленная обстановка в организации привела к тому, что практически ни по одному вопросу, касающемуся Сирии, консенсуса не было и в помине, а все решения на этот счет принимались голосованием.

Здесь необходимо коротко остановится на роли и месте СМР а антисирийской кампании западных стран.

Данная структура была очень нужна американцам для того, чтобы легитимизировать обвинения против Дамаска в применении химоружия (МУФС, как известно, правом называть виновных не обладала). А тут под рукой присутствовал инструмент, обладающий подобным мандатом. К тому же он был совместным, объединяющим усилия ООН и ОЗХО. Потому его вердикты вроде как не должны были подвергаться никакому сомнению. Но на практике ни о какой объективности и беспристрастности в работе СМР говорить не приходилось.

Расследований по существу и не было. За основу брались отчеты МУФС, которые творчески дорабатывались, насыщались некой дополнительной псевдофактурой, после чего следовали нужные оценки и выводы. СМР имела два офиса – в Нью-Йорке и в Гааге. Формально главным из них был нью-йоркский, где находился его глава Э. Мюле. Но, как представляется, ключевую роль, играло техническое подразделение, осуществлявшее свою работу в штаб-квартире ОЗХО и сидевшее на одном этаже с МУФС. Именно тут были собраны люди, хорошо знающие Конвенцию, поднаторевшие в написании антисирийских заключений и хорошо понимающие, чего от них ждут западные, прежде всего, заокеанские кураторы. Ну а из столиц их снабжали всей необходимой для гладкости и убедительности содержания обвинений фактурой.

За время работы СМР выпустил в совокупности 7 докладов. В последнем из них (от 26 октября 2017 г.) ответственность за резонансный инцидент с использованием зарина в Хан-Шейхуне была возложена на ВВС Сирии, а иприта в Ум-Хоше 16 сентября 2016 г. – на ИГИЛ. При этом следователи СМР даже не удосужились посетить места предполагаемого применения химоружия, ссылаясь, как водится, на ситуацию в сфере безопасности,

После появления докладов СМР американцы тут же пытались выйти в СБ ООН с карательной антисирийской резолюцией (это происходило уже после выхода 3 и 4 докладов, а затем и 7) и устраивали стенания по поводу того, что Россия, Китай и некоторые другие страны не дают ее принять, несмотря на очевидные результаты независимого расследования. Причем, хотя для баланса вина в докладах за отдельные химатаки возлагалась на ИГИЛ, но деятельность террористов лишь осуждалась (как бы подразумевалось, что их невозможно поймать и наказать), а вот против Дамаска имелось в виду принять конкретные жесткие меры).

Терпеть такое отношение к делу и смотреть на манипуляции западной коалиции было невозможно. Тем более, что от всех российских предложений откорректировать мандат СМР за счёт расширения его географической и антитеррористической составляющей западные страны напрочь отказались. Проект резолюции CБ ООН, подготовленный нами совместно с КНР и Боливией о приведении мандата СМР в соответствие с нормами КЗХО, был заблокирован. С учётом провальных результатов работы СМР западный проект резолюции СБ ООН о механическом продления мандата механизма, был заветирован Россией. В ноябре 2017 г. СМР прекратил своё существование.

В январе 2018 г. Россия внесла на рассмотрение СБ ООН проект резолюции, предусматривающий создание нового и, что особенно важно, абсолютно беспристрастного и высокопрофессионального следственного органа. Однако и эта наша инициатива была категорически отвергнута западной группой стран.

Реагируя на прекращение работы СМР, тогдашний постпред США при ООН Н. Хелли патетически воскликнула – «Россия убила его». На самом деле, это Вашингтон уничтожил СМР, сделав все, чтобы действительно компетентная и независимая структура, не подверженная влиянию извне, никогда не появилась. Ничего кроме послушного инструмента в своих руках американцев не устраивало. Поэтому конец СМР вполне закономерен.

После того, как механизм перестал существовать, центр приложения усилий Вашингтона и его союзников по очернению сирийских властей вновь сместился на гаагскую площадку.

К этому моменту апогей в орбите ОЗХО, достигнутый в 2013-2014 г. и обозначивший ее непререкаемую авторитетную роль в мировых разоруженческих делах, окончательно сменился на пике вниз. Организацию постоянно лихорадило, градус напряжения нарастал. Впрочем, ускорению падения способствовали еще несколько афер, провернутых западной коалицией в ОЗХО.

Атрибуция

Группа западных стран продолжала делать все возможное, чтобы с помощью ОЗХО превратить Сирию в страну-изгой и возложить на ее руководство и лично президента Б. Асада вину за бесчеловечное применение химического оружия против гражданского населения. Для этого нужна была некая правовая основа – докладов МУФС и МООС явно не хватало. И она была найдена за счет наделении Техсекретариата функциями определения виновных в применении химоружия.

Поскольку в КЗХО ничего не говорилось об атрибуции, то юристы долго гадали, что можно было бы применить. Единственную зацепку англичане нашли в Приложении к КЗХО по проверке[1]. Обоснование было более, чем сомнительное, если не сказать, искусственно подверстанное под атрибуцию. Ведь под идентификацией отцы основатели Конвенции наверняка подразумевали то, каким образом отравляющие вещества оказались на месте обнаружения. Т.е. под этим имелись в виду средства доставки ядовитой «химии». Речь о привязке к персоналиям или странам не шла. Из такого понимания логично вытекает и сугубо техническая роль Техсекретариата, которому предписывалось, сказал об этом вслух при наличии соответствующих признаков. Но западников такая интерпретация данного положения Конвенции категорически не устраивала. Им надо было что-то выдумать, пусть даже невнятное по смыслу, в оправдание атрибуции, поскольку СМР к этому времени уже ушел в небытие. При этом они не стеснялись публично заявлять, что в ОЗХО в отличие от СБ ООН, у России нет права вето, поэтому, мол, Москва не сможет воспрепятствовать их задумке.

В июне 2018 г. в Гааге состоялась спецсессия КГУ (созвана по инициативе Великобритании при поддержке целого ряда западных стран), на рассмотрение которой вынесен проект об атрибуции. Согласно нему, Техсекретариат должен был разработать комплекс мер, позволявший устанавливать причастных к применению химоружия, в первую очередь, в Сирии. Однако проект содержал и положения, касающиеся выявления ответственных за преступления с отравляющими веществами в любой точке мира и давал мандат Техсекретариату о просьбе государств-участников оказывать им помощь в национальном расследовании случаев применения химоружия на их территории. Таким образом, в решение сразу же была заложена возможность универсального задействования принципа атрибуции.

Для обеспечения положительного результата США (американцы за кулисами дирижировали процессом), заручившись поддержкой членов НАТО, ЕС и прочих адептов, привлекли на свою сторону – в ряде случаев путем подкупа (оплата долгов по бюджету и командировок), «выкручивания рук» и шантажа большое число малых, в т.ч. островных государств. Представители некоторых из них участвовали в работе Конференции вообще впервые. По итогам голосования решение по атрибуции было принято: «за» него проголосовали 82 делегации, «против» – 24 при множестве воздержавшихся. Парадоксальным стало то, что принципиальнейшее решение в силу специфичности процедуры волеизъявления (голоса воздержавшихся и вышедших из зала не учитывались), оказалось одобренным меньшинством от общей численности государств-участников Конвенции. Такого в принципе быть не должно, хотя по процедуре придраться было не к чему. Не подействовали никакие решительные протесты не только России, но и ряда других стран, указывавших, что тем самым ОЗХО подрывает конвенционные основы и затрагивает прерогативы СБ ООН. Западники напирали: это, мол, демократичное решение и его надо исполнять. А то, что создание ГРИ не только вторгалось в сферу Совбеза, но и превращало ОЗХО в псевдопрокурорский орган, к тому же без непредусмотренного Конвенцией кадрового обеспечения и компетенций (нужны были профессиональные дознаватели, набиравшиеся в спешке уже потом), никого из западников не волновало. Они дружно праздновали свою победу, не замечая, что хоронят авторитет ОЗХО, перепрофилируя Техсекретариат из технического органа в «политическую дубину».

Создание ГРИ стало, точкой бифуркации, в которой ОЗХО окончательно зашаталась на грани сохранения целостности Конвенции. Вслед за формированием этой незаконной структуры, последовала ее бурная активность. Результатом стало периодическое появление докладов, где как под копирку штамповались в основном обвинительные заключения в отношении Сирии с приписками, что Россия осуществляет прикрытие преступлений своего союзника. По сути, это были переработанные отчеты МУФС, разбавленные политизированными пассажами и низкопробными дополнительными вкраплениями. Они распространялись не только в ОЗХО, но и в ООН. При этом для убедительности и демонстрации объективности, так же как и при работе СМР, изредка появлялись заключения о виновности в применении химоружия бандформирований (причем, по малозначимым эпизодам).

По большому счету, ГРИ стало для западников реинкарнацией СМР, который они не сумели сохранить. Методы работы, оценки и выводы обеих этих структур были схожи как две капли воды. Россия совместно с единомышленниками подвергала беспощадной критике каждый из появлявшихся в Гааге докладов, что нивелировало их значение. Кроме сотрясания воздуха этими документами наши оппоненты почти ничего не достигали. На поверку следовал только громкий пропагандистский выхлоп. А в случае с Думой, с учетом той огромной доказательной базы провокации, которую собрали и представили Россия и Сирия, они «просто сели в лужу».

Отравление «новичком» в Солсбери и Эймсбери и т.н. дело Навального

После долгого и упорного шельмования Сирии, по мнению стран Запада, настало время плотно взяться за Россию, тем более что наши отношения из-за событий на Украине окончательно разладились. Но для этого нужны были громкие обвинения. И события не заставили себя ждать. Тем более, что режиссеры уже поднаторели в нужных сценариях, оттянувшись на Сирии.

Повод соорудили быстро. Им стал резонансный инцидент с отравлением Сергея и Юлии Скрипаль в британском Солсбери 4 марта 2018 г., вылившийся в масштабную антироссийскую кампанию. В адрес нашей страны сразу посыпались обвинения, причем на высшем политическом уровне (премьер–министр Великобритании Т. Мэй). Было заявлено об использовании химвещества нервно-паралитического действия типа «новичок», не входящего в контрольные списки КЗХО, которое якобы разрабатывалось и имелось исключительно только у России. С подачи британских конспирологов пошла гулять версия об «агентах Кремля» Петрове и Баширове, засветившиеся на камерах где угодно, только не у дома Скрипалей, на ручку дверей которого якобы и было нанесено отравляющее вещество. Кроме того, по рассказам британцев, эти два персонажа якобы оставили недоиспользованный флакон с «новичком» в контейнере для сбора вещей для бездомных в городке Эймсбери (ну не пропадать же добру) Позднее в Эймсбери госпитализировали двух человек с симптомами, напоминавшими отравление «новичком», один из которых скончался. Вскрытие труппа и анализ вещества это подтвердили. Люди якобы забрали флакон из контейнера.

Ситуация с инцидентом в Солсбери вызвала небывалый кризис в отношениях России с Западом, сопровождавшийся высылкой российских дипломатов из десятков государств, солидаризировавшихся с позицией Лондона, и нашими ответными мерами.

Великобритания обратилась к Техсекретариату за оказанием технической помощи по статье VIII КЗХО, результатом чего явился выезд озхошных экспертов в Солсбери. Россия настаивала на другом: раз есть обвинения одного государства-участника против другого в применении химоружия по Конвенции должны быть сначала задействованы процедуры установления фактов. Соответственно, Великобритании надлежало задействовать механизм статьи IX КЗХО, включая процедуру консультаций[2]. Применение данной статьи позволяет разрешать споры и разногласия между государствами на самом раннем этапе. Но Конвенция в данном случае нашими оппонентами была просто отодвинута в сторону. Все российские обращения наталкивались на надменные отказы.

Нежелание британской стороны предоставить информацию, равно как и отказ от консультаций стали не чем иным как прямым нарушением обязательств Лондона по Конвенции.

На созванной внеочередной сессии Исполсовета Россия потребовала действий на основе буквы и духа КЗХО. Однако западные страны сорвали подобную работу. Позднее состоялось еще одна спецсессия по итогам оказания Техсекретариатом помощи Великобритании, в ходе которой история повторилась.

Обсуждение «дела Скрипалей» в Исполсовете превратилось в политические ристалище. В ответ на наши аргументы и закономерные вопросы западные страны ввели в практику зачитывание коллективных заявлений от имени групп стран (порой их набиралось до пятидесяти), где сыпались огульные обвинения в адрес России, в ультимативной форме звучали призывы признаться в содеянном и сотрудничать с Техсекретариатом в расследовании. Российская делегация со своей командой поддержки давала резкий отпор этим инсинуациям. Призывала во всем досконально разобраться, а не заниматься политическим пиаром. Но разговора по существу не получалось. Атмосфера на этих мероприятиях была гнетущей, тем боле, что Техсекретариат, который мог бы сыграть роль арбитра в подобных острых делах, во всю косвенно поддерживал наших противников. Удивительно, что и председатели Исполсовета, особенно когда в этом кресле оказывались представители недружественных нам стран, дирижировали процессом дискуссии и голосования таким образом, что «игра шла в одни ворота».

Несмотря та то, что история развивалась для нас по негативному сценарию, российская делегация демонстрировала уважение к ОЗХО, добиваясь хотя бы элементарного конструктива. Россия выступила с инициативой о включении в контрольные списки КЗХО новых типов химикатов нервно-паралитического действия («новичков»). На рассмотрение Научно-консультативного совета российским национальным органом по КЗХО – Минпромторгом России – был представлен огромный объем научной информации. Нами был полностью развенчан миф западных стран о том, что «новички» в свое время разрабатывались только в СССР. Показано с документами на руках, что разработки таких ядов широко велись в США, натовских лабораториях стран Западной Европы (Чехии, Германии, Великобритании) и др. Причем в США они банально патентовались, причем, именно под русским названием «новичок» (например, пули для стрелкового оружия, начиненные этим ядом). Само название этой линейки химикатов пошло гулять с подачи перебежчиков из нашей страны, которые будучи химиками, участвовали в опытном синтезе данных химикатов, когда еще КЗХО не было и в помине. Но даже они, находясь за рубежом, не отрицали того, что исследования в данной сфере широко практиковались и на Западе.

Россия внесла письменное предложение о технических изменениях в Списке 1 Приложения по химикатам в соответствии со статьей XV к КЗХО. Канада, Нидерланды и США обратились в Техсекретариат со своим аналогичным предложением по спискам. Последовали сложные технические переговоры по поиску взаимоприемлемого компромиссного варианта. Комбинированное решение в итоге было найдено и принято в ОЗХО. Таким образом, появление «новичков» среди видов отравляющих химикатов и их запрет по КЗХО стали единственным позитивным итогом всей этой довольно неприглядной эпопеи, затеянной противниками России. Однако продолжение следовало.

О хронологии и обстоятельствах мнимого отравления А. Навального «новичком» в России рассказывать нет необходимости. Все детали подробно освещались в публичном пространстве, в том числе и на официальном уровне. Здесь же есть смысл указать только на два момента. Во-первых, на фантастическую картинку, нарисованную западной пропагандой и подкрепленную официозом на высшем политическом уровне о том, что российского блогера за его оппозиционную деятельность отравили смертельным ядом агенты российских спецслужб по заказу сверху во время пребывания в Томске. Речь, не лишне напомнить, шла о токсине из семейства «новичков», который, по оценке военных химиков, гораздо смертоноснее самого сильного из внесенных на заре основания Конвенции в базу данных яда VX ( тут он, как и в инциденте в Солсбери, наверное, оказался «просроченным»). Но когда А. Навальному стало плохо и самолет, на котором он возвращался, домой экстренно посадили в Омске, его сначала выходили в местном госпитале и привели в более-менее нормальное состояние, а затем с разрешения на самом высоком уровне позволили вывезти на присланном из Берлина частном самолете долечиваться в Германию. Именно там доблестные немецкие военные химики по результатам анализов установили, что А. Навальный отравлен «новичком». Последовало громкое заявление тогдашнего канцлера Германии А. Меркель. а затем пошли гулять бурные озабоченности по западным столицам.

Абсурдность запущенного нарратива трудно даже комментировать. Любому здравомыслящему человеку должно быть понятно, что если бы А. Навального травили по-настоящему и делалось это на государственном уровне, то ему никогда не позволили бы покинуть Россию и он почил бы на родной земле. Да и зачем было творить злодейство таким экзотическим способом. Только на этом основании в «деле Навального» можно было бы сразу поставить точку. Но затеявшие антироссийскую провокацию не унимались в раскручивании «кремлевского следа».

В подкрепление своей версии отравления они явили миру много всякой несуразицы. В этом ряду – доклад работающего на заказ известного фейкомета (организация «Беллингкэт»), где на полном серьезе вещалось, что по телефонным билингам удалось вычислить имена и места работы (вплоть до должностей) всех лиц, которые были причастны к отравлению А. Навального. Некоторые из них якобы вели блогера на всем пути следования, когда он летел в и возвращался из Томска. Они, дескать, были военными химиками и агентами ГРУ. Следователям из «Беллингкэт» невдомек было даже задаться элементарным вопросом: почему же тогда диссидента не добили, а потратили командировочные впустую (!). Но, впрочем, кого на Западе интересовали такие мелочи и достоверность всей этой абракадабры. Дело стряпалось в духе проверенной гебельсовской пропаганды – повторенная стократно ложь становится похожей на правду.

Примечательно то, что происходило в это время в ОЗХО. После объявления Германией выявления у российского оппозиционера в биопробах следов «новичка» российские дипломаты сразу же попытались начать диалог с Техсекретариатом с целью выяснить, что ему известно и какие действия он намерен предпринять. Тем более, что в стенах организации началась неимоверная суета и в ее гараже засветились автомобили с немецкими номерами, оперативно прибывшие из Берлина. Но тут против нас воздвигли стену молчания, действуя по принципу «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу». Глава Техсекретариата (как бы случайно) оказался в зарубежной командировке, а его подчиненные делали вид, что ничего не могут поделать и рассказать нам без указания руководителя. В такую же несознанку ушли и немецкие дипломаты из постпредства при ОЗХО в Гааге. Как позже выяснилось, все это время пока нам морочили голову, между Техсекретариатом и немецкими властями шло спешное согласование параметров сотрудничества в интересах расследования «дела Навального», в т.ч. выезда инспекторов в клинику «Шарите», где находился на лечении блогер. Речь шла о взятии у него биопроб и проведении независимой экспертизы по линии организации. Пробы в итоге были отобраны и проанализированы в сертифицированных лабораториях западных стран, подтвердивших выводы немецких химиков. Что абсолютно не делает чести Техсекретариату, это то, что он засекретил все результаты «независимых исследований», сославшись на требование Берлина. В отличие от «дела Скрипалей» озхошники отказались даже назвать формулу вещества, которое они обнаружили в биопробах А. Навального. А ведь это грубейшее нарушение КЗХО, поскольку такие вещества должны включаться в химбиблиотеку организации в качестве химоружия со всеми вытекающими отсюда запретами. Конвенция вновь оказалась грубо попрана.

В порядке резюме. В том, что «дело Навального» является провокацией западных стран против России, нет и тени сомнений. Удивляют только ее масштаб и изощренность действий западного лагеря, а также абсолютно марионеточная роль Техсекретариата ОЗХО. На последнее указывает важное обстоятельство, как там отреагировали на российское заявление о том, что при госпитализации блогера в России отравление его токсичной химией не зафиксировано. Об этом свидетельствовали медицинские анализы. Причины его недомогания крылись в другом.

Мы сообщили, что у нас остались биопробы А. Навального, взятые в российской клинике, где он проходил лечение, и их можно дополнительно проверить. Пошли на беспрецедентный шаг, пригласив Техсекретариат в сертифицированную ОЗХО российскую химлабораторию в Санкт-Петербурге. Причем озхошникам было сказано, что если вы не доверяете нам, то приезжайте туда с собственным оборудованием и реактивами. Мы будем лишь присутствовать и вместе посмотрим на результаты анализа. Это было бы честным и простым решением.

Однако Техсекретариат с подачи своих западных кураторов после некоторых раздумий отказался от проведения совместного исследования. Мол, это противоречит действующим процедурам (не лишне напомнить, что все эти процедуры (методики) утверждаются Гендиректором и не требуют одобрения руководящими органами организации; кроме того, все можно было бы приписать в мандате миссии при направлении в Санкт-Петербург, что также является прерогативой Гендиректора). Чтобы не выглядеть уж совсем бледно нам предложили передать имеющийся биоматериал озхошникам. На такой вариант Россия пойти не могла. После сирийских расследований Техсекретариату веры не было никакой. Если отдать биоматериал, то он был бы исследован неизвестно кем и где, а нам объявили бы лишь некие результаты (причем, без ознакомления с документами), скорее всего, подогнанные под изначальную версию отравления «новичком». Иезуитский ход наших оппонентов был опасен еще и тем, что тогда России предъявили бы еще большие претензии, а наши доводы были бы отвергнуты как несостоятельные с указанием на несогласие с независимыми исследованиями своих собственных образцов.

Непонятной до конца в истории с А. Навальным остается роль Германии. Либо она с самого начала стала непосредственным участником американо-британского заговора, либо с Берлином сыграли «втемную». Т.е. немецкие химики возможно и не знали, что им подсовывают А. Навального с имитацией отравления ядом в России, а на самом деле введенного ему в незначительной концентрации за ее пределами. На последнее указывает, в частности, факт сопровождения блогера в поездке в Томск и при вылете в Германию сотрудницей его фонда М. Певчих (кстати, этот факт немцы упорно не хотели признавать), предположительно, помимо гражданки России, еще и подданой Великобритании, которая передала следственным органам некую бутылку, выпив содержимое которой в номере отеля в Томске, блогер якобы и отравился. Не исключено, что именно эта женщина подмешала в питье в полете своему подопечному небольшую долю яда, чтобы он не отправился на тот свет, но в его анализах появились следы отравляющего вещества. Могли подсыпать яд и другие люди уже на немецкой земле. Тем убедительнее затем прозвучало заявление немецких властей, сделавших сенсационное открытие, но на самом деле оказавшихся игрушками в большой игре англосаксов. Такую версию нельзя полностью отметать, хотя она ни в коей мере не снимает ответственности с Берлина за соучастие в антироссийской провокационной кампании.

«Дела Скрипалей и Навального», сфабрикованные в целях дискредитации России перед лицом мирового сообщества, остаются позорными пятнами на репутации ОЗХО и особенно ее Техсекретариата. Они – образцы грубых подтасовок фактов, двойных стандартов, закулисных манипуляций, сокрытия информации и выворачивания событий в выгодном для стран Запада ключе. Теперь долгие годы придется жить с осознанием того, что уважаемая международная организация может в одночасье стать инструментом в чьих-то темных политических играх, что следует забыть о нейтралитете ее рабочих органов и их непредвзятых и профессиональных заключениях.

Последующее развитие событий в ОЗХО: наказание Сирии и вывод России из состава членов Исполсовета

Развязанная кампания против России и Сирии в ОЗХО должна была по замыслу западных дирижеров завершится громким аккордом. Очевидно, что дело к этому постепенно шло. Изобретались и готовились лишь схемы, как такие планы получше исполнить. Первым делом наши оппоненты взялись за Дамаск, продвигаясь, так сказать, от простого к сложному. В качестве главного оружия против сирийцев задействовали ГРИ.

После появления в апреле 2020 г. первого доклад ГРИ по химинцидентам в Аль-Латамне последовали ожесточенные дебаты по его содержанию на Исполсовете. Там странам Запада с преимуществом всего в два голоса удалось обеспечить карательное решение, нацеленное на легитимизацию вмешательства во внутренние дела Сирии.

Дамаску предписывалось в течение всего лишь 90 дней объявить объекты, на которых разрабатывалось, производилось, накапливалось и хранилось в целях доставки химическое оружие, якобы применявшееся в ходе инцидентов 24, 25 и 30 марта 2017 г. в Аль-Латамне; объявить всё имеющееся химическое оружие, объекты по его производству и другие вспомогательные объекты; снять все нерешённые вопросы с Техсекретариатом, касающиеся первоначального объявления.

На абсурдность этих ультимативных требований указывало то, что Техсекретариат сам неоднократно подтверждал ликвидацию всего военно-химического потенциала Сирии, включая компоненты химоружия и объекты по его производству и хранению. Естественно, в Дамаске по определению не могли ничего выполнить из того, что авторы ультиматума требовали от него. Запад же использовал это как повод пойти дальше.

На 25 сессии КГУ, пользуясь возможностью собрать нужную группу поддержки, западные страны буквально продавили решение о поражении Дамаска в правах и привилегиях по Конвенции. Согласно вердикту, Сирию лишили права голоса на КГУ и в Исполсовете; права баллотироваться на выборах в Исполсовет, а его представителям занимать какие-либо должности в составе КГУ, Исполсовета и любых вспомогательных органов. Это было максимум того, что позволяла Конвенция.

Таким образом, сколоченный Вашингтоном антисирийский пул, не имея возможности наказать сирийцев в глобальном масштабе, сделал это на площадке ОЗХО. Впрочем, особого выигрыша от этих санкций он не достиг. Членами Исполсовета и рабочих органов организации сирийцы никогда не были. К тому же, как можно было изолировать их в ОЗХО, если большой пласт работы организации продолжал лежать в области «сирийского химдосье». По нему все равно продолжалась деятельность и сирийцы не отказывались в ней участвовать там, где все велось законным образом.

С Россией коллективному Западу тягаться, конечно, было гораздо труднее. Но и тут наши оппоненты расстарались как только смогли.

Зацепились за то, что России через определенные промежутки времени необходимо переизбираться в ведущий орган Организации – ее Исполсовет. С момента образования ОЗХО наше место в нем было незыблемо, как и некоторых других стран, включая США. Это было и признанием российских заслуг в становлении Конвенции, и огромной работы по ликвидации крупнейших в мире запасов химического оружия, а также наличия непререкаемой экспертизы в военно-химических делах (без российских специалистов в Техсекретариате, прямо скажем, было не обойтись).

На проходившей к концу 2023 г. сессии КГУ западники во главе с США навязали государствам-участникам выборы в Исполнительный совет ОЗХО от Восточноевропейской региональной группы (ВЕГ), откуда баллотировалась Россия. Литва вслед за Российской Федерацией, Польшей и Украиной буквально в самый последний момент подала четвертую заявку на три вакансии от ВЕГ на следующий год. В ВЕГ из 23 стран, являющихся ее членами, 18 состояли в НАТО, Евросоюзе или были готовы примкнуть к этим структурам в будущем. Поэтому решить вопрос миром в группе было нереально. Цель западников была очевидна – довести дело до голосования на Конференции и не допустить традиционного переизбрания нашей страны в Исполсовет.

В предшествующее голосованию время на членов организации в уже традиционном для западной дипломатии ключе оказывалось беспрецедентное политическое давления. Россия, как было сказано позднее в заявлении МИД России, «подверглась избирательной экзекуции».

В пользу РФ было подано 65 голосов, в то время как для избрания в Исполсовет от ВЕГ требовалось 66. В итоге были избраны Литва, Польша и Украина. Наши полномочия в Исполсовете истекли в мае 2024 г. Теперь мы являемся в этом органе только наблюдателем без права голоса.

Из более мелких пакостей наших противников упоминания заслуживает эпизод с изгнанием из одной из вспомогательных консультативных структур ОЗХО – Координационного органа по административным и финансовым вопросам (КОАФ ) – российского эксперта В. Кузнецова. Американцы вдруг вспомнили о том, что много лет тому назад, когда он работал в системе ООН, они подвергли его судебному преследованию по обвинению в коррупции. Тогда в результате сложных переговоров В. Кузнецова удалось вернуть на Родину из американской тюрьмы. У нас все поклепы против него по навету одного из коллег в ООН были отметены, и он продолжал быть действующим сотрудником МИД России. Оставаясь им, он в личном качестве выступал в роли консультанта ОЗХО. В Гааге США пошли до конца – после долгой и безуспешной кампании давления, когда они рассчитывали, что россиянин сам добровольно покинет этот орган, они по апробированной схеме организовали и продавили соответствующее решение о его уходе.

По большому счету, кроме морального удовлетворения от этих псевдопобед наши противники ничего не достигли. Россия и далее остается активным игроком в Гааге, несмотря на временный уход из Исполсовета. Наша делегация в ОЗХО продолжает действовать ответственно и боевито на всех направлениях реального сотрудничества. И одновременно она дает должный отпор попыткам западной коалиции окончательно подмять под себя организацию. А время все расставит по своим местам, членство в Исполсовете будет вновь завоевано.

Заключение

За время своего существования ОЗХО прошла сложный и тернистый путь. Сравнивая прошлый и нынешний уровень ее авторитета и роли в делах, связанных с нераспространением и ликвидацией ОМУ, вывод очевиден – он резко упал. Сегодняшнее состояние организации свидетельствует о ее глубоком кризисе, неспособности сколь-нибудь эффективно решать многие из поставленных перед ней задачи. Это печальная история будет длиться до тех пор, пока не прекратятся попытки западных стран во главе с США воспринимать и использовать ОЗХО в качестве удобного инструмента для обслуживания своих геополитических интересов, используя при этом нечистоплотные методы и тотальный контроль за руководством Техсекретариата. Когда это произойдет – прогнозировать сложно, да и вряд ли уместно. Главной предпосылкой должна стать политическая воля значительного числа государств-участников и осознание простой истины, что без определенного баланса интересов, принятия его как неоспоримого залога успешного функционирования ОЗХО, двигаться дальше будет невозможно.

Пока сдвига в умах стран Запада даже и близко не заметно. Англосаксы и есовцы продолжают давить на сирийцев (ГРИ и далее штампует антисирийские заключения), пытаются навязать мировому сообществу с подачи киевской пропаганды выдумки о том, что Россия якобы использует в ходе СВО военную «химию» (запрещенные средства борьбы с беспорядками). Не сдерживает даже смехотворность подобных рассуждений: а зачем российской армии это нужно при тотальном господстве на поле боя с помощью современных обычных вооружений. Параллельно Техсекретариат проявляет поразительную близорукость, не реагируя на нашу информацию о том, что ВСУ используют в ряде случаев подручные химические средства, чтобы пытаться травить российских бойцов.

Видя эти спорадические потуги ясно одно – нормализация работы ОЗХО не вопрос ближайшего будущего. Для разрушения старого, успешного механизма потребовались годы. И можно предположить, что для возведения нового, по-настоящему работоспособного и функционального здания, также потребуется время.

Очевидно, что нужна серьезная реформа ОЗХО. И начинать ее придется рано или поздно. Причем, для этого абсолютно не нужно переписывать Конвенцию. КЗХО – базовый закон и, несмотря на некоторые выявившиеся со временем недостатки, в целом он абсолютно актуален. Попытки что-изменить или улучшить в Конвенции повлекут необходимость повторной ее ратификации государствами-участниками (ст. XI) со всеми вытекающими последствиями. Но с учетом накопленного опыта есть возможность уточнить «правила игры», прописав новшества в документах и решениях организации, которые будут рассмотрены Исполсоветом и одобрены ее высшим органом – Конференцией.

Среди них, к примеру, могут быть:

• Закрепление принципа обязательного и приоритетного участия стран в расследованиях случаев возможного применения химоружия на территории под их юрисдикцией или же, когда их обвиняют в нарушении Конвенции. Нельзя допускать того, что происходило в Сирии, когда следственными группами Техсекретариата в качестве доказательств практически на веру как неоспоримый факт принимались «улики» собранные негосударственными субъектами и напрочь отвергалась фактура, представленная официальным Дамаском или российскими военными (т.е. государствами-участниками). Неприемлемым является применение очевидных «двойных стандартов» при расследовании отравления Скрипалей и «в деле Навального», когда Россию попросту отодвигали в сторону от исследования обстоятельств произошедшего, а власти Великобритании ФРГ и других стран наоборот были полноценно вовлечены в это дело.

Заинтересованные страны-участницы обязаны иметь право быть непременными участниками расследований и обладать всей полнотой информации, которой располагает Техсекретариат, а не отдельной ее части, к тому же препарированной и дозированной.

• Следует подумать о переменах в нынешнем составе региональных групп. В частности, необоснованным и сулящем неоспоримую одностороннюю выгоду является то, что в ВЕГ доминируют страны, связанная блоковой натовской дисциплиной и общей внешней политикой ЕС. Наряду с Западной группой в ОЗХО, они, по сути, представляют одно целое и реализуют единую линию в организации, получая численное преимущество в Исполсовете, в составе Техсекретариата и вспомогательных органах организации. Оставаться дальше в этой парадигме означает нарушение баланса сил в ОЗХО, сохранение доминирования в ней евроатлантистов.

• Должны быть исключены случаи вывода из состава Исполсовете стран с наиболее развитой в мире химической промышленностью, как это имело место с Россией по итогам голосования на КГУ в конце 2023 г. В Конвенции четко закреплено, что такие страны должны избираться в этот орган[3]. Любые политические предпочтения и доводы кого бы то ни было в пользу исключения абсолютно неуместны. Отсутствие таких государств как Россия (и речь идет отнюдь не только о нашей стране, а, скажем, и о тех же США, о других, промышленно развитых странах) в составе данного органа делает его решения слабыми, если не сказать ничтожными, поскольку они принимаются без их участия.

В нынешней ситуации, когда западный лагерь начнет проводить через Исполсовет вредные для нас документы, было бы логичным с российской стороны публично заявить и письменно зафиксировать не просто несогласие с ними, но и неготовность исполнять их ввиду того, что они принимаются без нашего участия и их содержание противоречит национальным интересам. Ранее, когда мы являлись членами Исполсовета, Россия не могла себе позволить такое, поскольку вроде как все принималось по демократической процедуре, с нашим участием. Сейчас все резко изменилось: нарушен постулат Конвенции, дающий нам право быть в Исполсовете. А раз так, то рушиться и вся схема учета мнения ключевых стран в обеспечении нормотворческой деятельности ОЗХО. «Подвешивать» такие решения, апеллируя к их сомнительной легитимности, было бы, наверное, правильным подходом.

• Потребуется в принципиальном плане решить вопрос о нелегитимной деятельности абсолютно ангажированного органа в составе Техсекретриата, каким является ГРИ. Расширительное толкование Конвенции и наделение Техсекретриата несвойственными функциями выявления виновных в применении химоружия уничтожают ОЗХО как ржавчина изнутри. Лишь СБ ООН имеет такие полномочия, равно как и введение санкций за нарушение норм международного права. Пока ГРИ существует, ОЗХО будет постоянно штормить. С этим чужеродным телом должно быть покончено.

• Стоило бы зафиксировать в правилах организации возможность в определенных строго ограниченных случаях выражать руководству Техсекретариата, прежде всего, его Гендиректору своего рода вотум недоверия, когда имеют место случаи грубого и неоднократного нарушения в работе конвенционных норм. Пусть даже такие обвинительные акции заканчивались бы ничем. Но они стали бы серьёзным предостережением главе главного рабочего органа ОЗХО и напоминанием, что этот высший чиновник должен всегда четко руководствоваться Конвенцией, учитывать интересы всех государств-участников, а не отдельных стран и объединений.

• Позорный случай исключения под надуманным предлогом из состава КОАФ неугодного американцам российского представителя ставит на повестку проблему реально независимой экспертизы в ОЗХО. Ее также придется решать. Ведь о каких независимых экспертах можно рассуждать, если любого их них, работающих в своем личном качестве, легко выгнать из рабочих структур, если он/она кому-то не понравится.

Приведенный перечень мер, конечно, неполный и в определенной степени иллюстративный. Его можно продолжать. Но это тема отдельного исследования. Понятно одно: ОЗХО нуждается в переменах и от того, насколько они будут комплексными, глубокими и не размазанными по времени во многом будет зависеть судьба организации в будущем.

Завершение уничтожения объявленных запасов химоружия и соответствующих мощностей стало славной вехой в истории ОЗХО. Но стоящая в настоящее время другая благородная цель – обеспечение надежных условий невозобновления производства этого вида ОМУ – является не менее значимой. Кроме того, требуется обеспечить полную универсальность Конвенции, участие в ней немногочисленных стран, которые пока находятся за ее пределами и, возможно, располагают химическими арсеналами. Хочется верить, что в обозримом будущем удастся сплотить организацию, вновь наладить в ней командную работу и сделать эффективным глобальным многосторонним инструментом нераспространения и разоружения. Если образно обратится к законам физики, то угол падения на плоскости всегда равен углу отражения. Хорошо, чтобы такое случилось однажды и с ОЗХО, и ее возвращение с нынешнего разобранного состояния (как иногда говорят, со «дна») на позитивный трек прошло бы по такой же крутой, но уже восходящей кривой.

---

[1] Приложение по проверке КЗХО часть XI, раздел D п.26 гласит: «Если в ходе расследования инспекционная группа собирает, среди прочего, путем идентификации любых примесей или других веществ , любую информацию, которая могла бы способствовать установлению источника применявшегося химического оружия, то эта информация включается в доклад».

[2] Пункт 1 статьи IX КЗХО – государства-участники обязаны консультироваться и сотрудничать (shall consult and cooperate) между собой или через ОЗХО по любому вопросу, который может быть поднят в связи с предметом и целью Конвенции; пункт 2 – запрашиваемое государство обязано предоставлять (shall provide) такую информацию запрашивающему государству. При этом информация должна быть максимально полной – достаточной для ответа на высказанное сомнение или озабоченность, наряду с объяснением, каким образом представленные сведения решают данный вопрос.

[3] Статья VIII КЗХО п. 23с по поводу участия стран от ВЕГ в состав Исполсовета закрепляет следующее: «…один член (Исполсовета), как правило, является государством-участником, обладающим наиболее значительной национальной химической промышленностью в регионе…»

Ключевые слова: Глобальная безопасность; Химическое оружие

RUF

F4/SOR – 24/08/05