Эксклюзивное интервью
2 августа завершилась вторая сессия Подготовительного комитета 11-й Конференции по рассмотрению действия Договора о нераспространении ядерного оружия. В этой связи ПИР-Центр провел интервью с Тариком Рауфом, директором Программы по разоружению, контролю над вооружениями и нераспространению, SIPRI; членом Экспертного Совета ПИР-Центра. В ходе беседы мы обсудили рабочий процесс в рамках второй сессии Подготовительного комитета; дебаты между Россией и странами-членами НАТО по поводу СНВ-III и продолжающегося конфликта на Украине, уделив особое внимание ЗАЭС; роль коалиций и региональных блоков в содействии переговорному процессу; ДЗЯО и др.
Интервью провела Александра Зубенко, студентка магистратуры двойного диплома «Глобальная безопасность, ядерная политика и нераспространение ОМУ» (МГИМО-MIIS-ПИР-Центр).
Александра Зубенко: Каковы Ваши впечатления от первой недели подготовительного комитета?
Тарик Рауф: Сессии проходили относительно гладко. Однако также можно было заметить напряженность на заседаниях по всем трем представленным кластерам. Так, например, в кластере по разоружению ряд западных стран раскритиковали Россию за приостановление действия Договора СНВ-III. Россия же, в свою очередь, ответила, что пока западные страны добиваются стратегического поражения России на Украине и проводят соответствующую политику, она не готова обсуждать вопрос СНВ-III. В резюме Председателя конференции было заявлено, что страны-участницы «призывают Российскую Федерацию и Соединенные Штаты приступить без промедления к переговорам о договоре-преемнике СНВ-III или о новом соглашении или договоре по контролю над ядерными вооружениями».
Страны НАТО, со своей стороны, активно защищали Концепцию совместного управления ядерным оружием Альянса и продвигали вопрос о заключении ДЗПРМ. Они хотели ввести мораторий на производство расщепляющихся материалов для ядерного оружия или других взрывных устройств, но не хотели включать в него существующие военные запасы ядерного материала. Тем не менее, в целом обсуждение было не таким враждебным, как на последней Обзорной конференции.
Александра Зубенко: На последней, 10-й Обзорной конференции ДНЯО (2022) дебаты вокруг Запорожской АЭС (ЗАЭС) и украинского конфликта стали ключевым камнем преткновения для принятия итогового документа. Какие факторы имеют решающее значение в контексте того, станут ли вновь конфликт на Украине и нестабильность вокруг ЗАЭС главным препятствующим фактором в этом обзорном цикле?
Тарик Рауф: Данный вопрос уже стал камнем преткновения, поскольку позиция западных и европейских стран заключается в том, что взятие под контроль атомных электростанций в ходе войны в другой стране затрагивает все три столпа ДНЯО. Страны ЕС упоминали это очень часто в своих заявлениях. Так, многие страны-члены ЕС делают похожие заявления и потом подходят к Председателю конференции и говорят: «Очень многие страны упомянули этот вопрос. Как Вы можете не включить его в отчет о конференции?».
Я сомневаюсь, что РФ согласилась бы с теми формулировками по ЗАЭС, которые были бы критичными по отношению к ней. Были предположения, что Россия, возможно, согласится с одним относительно умеренным упоминанием ЗАЭС в одном абзаце, но не в пяти. И мы увидели, что Председатель справился с этим – в резюме была только одна ссылка на ЗАЭС, которая призывает к «установлению пяти конкретных принципов МАГАТЭ для содействия обеспечению ядерной безопасности на Запорожской атомной электростанции».
Александра Зубенко: Какой Вы видите роль коалиций в настоящем обзорном цикле? Существует мнение, что роль коалиций может заключаться в наведении мостов между странами-членами ядерной пятерки. Вы это заметили?
Тарик Рауф: Коалиции, как, например, NPDI, New Agenda Coalition и Stockholm Initiative, занимаются вопросами разоружения. Но на мой взгляд, NPDI так и не стала по-настоящему жизнеспособной. New Agenda Coalition была довольно успешной в 2000 году, когда были приняты 13 шагов, однако затем, в 2010 году, произошел раскол, и несколько региональных членов ушли. Затем шведы предложили Стокгольмскую инициативу для конференции 2020 года. Но теперь, когда Швеция стала членом НАТО, инициатива потеряла свое значение, на мой взгляд.
Есть также другие региональные группы, которые аккредитованы на конференциях ДНЯО, такие как Африканский Союз, Движение Неприсоединения, Арабская группа, однако они в значительной степени недееспособны. В прошлом также имели значение межрегиональные группы, те же NPDI или Стокгольмская инициатива. Но, учитывая спорную дискуссию по вопросу Украины, которая ведется с февраля 2022 года, я лично не вижу никаких коалиций, которые учитывали бы разные интересы. Они просто стали политическими группировками и еще больше сплотились вокруг своих позиций.
Интересно, что Россия и Беларусь выступили с совместным заявлением от имени Союзного государства Республики Беларусь и Российской Федерации. Так что, если кто-то скажет, что это коалиция, то это явно что-то новенькое (улыбается).
Александра Зубенко: В настоящем обзорном процессе вопрос о негативных гарантиях безопасности неядерным государствам вновь стал одним из главных пунктов повестки дня. Государства, не обладающие ядерным оружием, открыто призывают заключить обязывающие соглашения о негативных гарантиях безопасности. Возможно ли, на Ваш взгляд, достичь консенсуса по этому вопросу?
Тарик Рауф: Обеспечение гарантий безопасности было очень важной темой для неядерных государств еще со времен переговоров по ДНЯО. Есть резолюция 244 Совета Безопасности ООН «О позитивных гарантиях безопасности». Затем, в 1995 году приняли резолюцию 984 «О негативных гарантиях безопасности». Существуют также и гарантии безопасности для зон, свободных от ядерного оружия. Однако … даже если они юридически обязательны, как обеспечить их соблюдение? Данные гарантии исходят от государств, обладающих ядерным оружием, которые являются самыми могущественными в мире в военном плане. Более того, на сегодня нет юридического органа, который мог бы рассматривать претензии неядерных государств. Обратитесь ли Вы в Международный суд? И даже если вы получите решение в свою пользу, как вы заставите ядерное государство, которое нарушает негативные гарантии безопасности, изменить свою позицию?
Я не очень верю в негативные гарантии безопасности и ядерные доктрины, гарантирующие неприменение ядерного оружия первыми. Но многие государства, не обладающие ядерным оружием, считают, что если бы был международный договор, это, по крайней мере, дало бы им политические и правовые рычаги воздействия на угрозы применения или фактическое применение ядерного оружия против них.
Некоторые государства, обладающие ядерным оружием, заявляют, что подобные гарантии безопасности предоставляются только тем государствам, которые соблюдают ДНЯО. Но кто решает, какая страна соблюдает соглашение о гарантиях? МАГАТЭ? Совет Безопасности? Или один из членов ядерной пятерки?
Александра Зубенко: Как Вы считаете, на какой максимум мы можем рассчитывать в формулировке в отношении негативных гарантий безопасности в итоговом документе (потенциально) Обзорной конференции ДНЯО 2026 года?
Тарик Рауф: Я очень сомневаюсь, что государства, обладающие ядерным оружием, примут юридически обязывающие меры, контрольные показатели, временные рамки или строгую отчетность по ядерным доктринам, однако пять государств, обладающих ядерным оружием, могут взять на себя обязательство или ответственность подписать протоколы о негативных гарантиях безопасности к соглашениям о зонах, свободных от ядерного оружия. Думаю, это большее, на что мы можем рассчитывать.
Александра Зубенко: Как проходит обсуждение по вопросу зоны, свободной от оружия массового уничтожения, на Ближнем Востоке? Как война в Секторе Газа повлияла на это дискуссию?
Тарик Рауф: Думаю, что война в Газе привела к серьезным последствиям, хотя почти никто об этом не говорит. Кризис все еще продолжается, и это портит отношения между странами. Конференция ООН в Нью-Йорке по вопросу зоны, свободной от ОМУ, на Ближнем Востоке продолжает проводиться на рабочем уровне ежегодно в ноябре, хотя я не вижу в настоящий момент никаких благоприятных перспектив в этой сфере.
Александра Зубенко: Но на последней Обзорной конференции ДНЯО велось довольно много закрытых консультаций по этой теме. Ведутся ли такие консультации сегодня?
Тарик Рауф: Ключевые игроки разобщены, включая ядерную пятерку. Россия проявила активность после конференции 2022 года и провела в марте 2023 года в МАГАТЭ семинар по созданию зоны, свободной от ядерного оружия, на Ближнем Востоке. Присутствовали все арабские страны, представленные в Вене, Великобритания и КНР. Тем не менее, не было представителей Израиля и США. Ходили разговоры, что Россия может провести еще один подобный семинар в МАГАТЭ, но пока этого не произошло.
Александра Зубенко: Еще один важный вопрос, который поднимается в рамках этого обзорного цикла, – это ДЗЯО. Мы видим, что все больше государств включают этот вопрос в свои заявления. Как Вы думаете, значит ли это, что ДЗЯО получает большее признание?
Тарик Рауф: Основная группа ДЗЯО, как мне сообщили, решила, что они не будут слишком настойчиво продвигать ДЗЯО в рамках дискуссий по ДНЯО, но они попытаются добиться его упоминания в как можно большем количестве документов данного Обзорного процесса.
Они просто не хотят провоцировать конфронтацию с НАТО и государствами, обладающими ядерным оружием. Так, Казахстан выступил с совместным заявлением от имени более чем 90 государств-«участников» ДЗЯО в роли Председателя третьей конференции государств-«участников» ДЗЯО (запланирована в Нью-Йорке в 2025 году). Их больше всего беспокоит то, что страны, подписавшие, но не ратифицировавшие договор, находятся под сильным давлением со стороны государств, обладающих ядерным оружием. Таким образом, процесс ратификации значительно замедлился.
В свою очередь, государства, обладающие ядерным оружием, совсем не хотят, чтобы ДЗЯО стал нормой обычного международного права, что вполне может произойти, если Договор соберет 100 или больше ратификаций.
Ключевые слова: Ядерное нераспространение; Международная безопасность; ДНЯО
NPT
F4/SOR – 24/08/05
