Эксклюзивное интервью
В июле 2025 года в Рио-де-Жанейро прошёл саммит БРИКС, ставший важным этапом институционализации объединения и консолидации Глобального Юга. Впервые в нём приняли участие все новые члены и партнёры формата, а принятая Декларация обозначила амбиции БРИКС как платформы для политико-дипломатического урегулирования, реформы глобального управления и продвижения многополярности.
О стратегических итогах саммита, реакции стран объединения на ключевые международные вызовы и перспективах реформы Совбеза ООН рассказывает Георгий Давидович Толорая – бывший член Группы экспертов по КНДР при СБ ООН (до 2024 г.), исполнительный директор Национального комитета по исследованию БРИКС, заведующий Центром российской стратегии в Азии Института экономики РАН, главный научный сотрудник Института Китая и современной Азии РАН.
Интервью провёл Юрий Шахов, редактор блока «Информация и цифровые коммуникации» ПИР-Центра.
Юрий Шахов: Как известно, недавно завершил свою работу саммит БРИКС, была принята Декларация Рио-де-Жанейро, и в связи с этим вопрос. По Вашему мнению, какую ключевую стратегическую цель удалось реализовать на саммите БРИКС в 2025 году? Это усиление роли Глобального Юга, развитие устойчивой экономики или нечто иное?
Георгий Толорая: Саммит стал первым, на котором присутствовали все члены БРИКС, включая новых принятых, причём присутствовали после проведения определённой работы в течение последнего года – скажем так, после того как они окончательно включились в работу БРИКС на Казанском саммите, – а также партнёры БРИКС, которые тоже подключились к работе, хотя поначалу было непонятно, какие должны быть модальности и форматы этой работы. То есть саммит действительно – с учётом ещё и стран формата «outreach», приглашённых Бразилией как страной-председателем – представлял большую часть человечества. Это новая роль, новая функция БРИКС – быть площадкой для выражения интересов, согласования подходов, выработки консенсусного мнения всего Глобального Юга и Востока.
Поэтому, когда Трамп заявил, что для всех, кто поддерживает БРИКС, он вводит пошлины в 10%, поскольку они «антиамериканские», он тем самым фактически объявил торговую войну всему миру. То есть весь мир оказался для него «антиамериканским». Таким образом, саммит БРИКС – благодаря даже такой реакции – продемонстрировал исключительную сплочённость и выражение единого мнения мира о том, что нынешняя система глобального управления и финансово-экономическая система должны быть изменены. В этом – даже благодаря Трампу – и проявился неожиданный результат саммита, хотя на нём даже не было Си Цзиньпина и Владимира Путина, что некоторые могли бы интерпретировать как утрату с их стороны интереса к БРИКС. Но на самом деле это не так. Это важный шаг вперёд – выразить консолидированное мнение всего развивающегося, быстрорастущего мира, противопоставить его нынешней финансово-экономической системе и заявить протест против попыток «золотого миллиарда» или попыток G7 доминировать в мире. Вот в этом – если не вдаваться в детали – суть саммита.
Юрий Шахов: Если обратиться к Декларации, то там подчёркивается важность мирного диалога, посредничества, роли региональных организаций. В условиях растущей глобальной нестабильности – какую роль может играть БРИКС как платформа политико-дипломатического урегулирования конфликтов и превентивной дипломатии?
Георгий Толорая: Саммит интересен тем, что он проходил буквально по горячим следам расправы над Ираном с участием США – показательной акции против Ирана. И это можно считать определённым вызовом для БРИКС, поскольку Иран стал членом объединения в прошлом году. Саммит отреагировал на это достаточно жёстко: было заявлено о недопустимости силовых акций в нарушение Устава ООН, тем более – действий, угрожающих ядерной безопасности, бомбёжек ядерных объектов – что вообще недопустимо.
Здесь БРИКС проявил консолидированную позицию относительно недопустимости подобных акций, хотя и воздержался от более жёстких шагов – это не в традициях БРИКС. Но одновременно с этим можно сказать, что реакция была достаточно спонтанной, поскольку данный инцидент с Ираном произошёл всего за две недели до начала саммита.
Что касается Ближнего Востока и Палестины – эти вопросы были проработаны гораздо глубже. Декларация посвящает им несколько достаточно объёмных пунктов. По палестинскому вопросу предложена определённая программа, которая, хоть и не является антиизраильской (Израиль напрямую не критикуется), тем не менее предлагает ясную перспективу и последовательные шаги. Решение конфликта в Газе предполагает создание единого Палестинского государства. Это мнение объединяет страны, представляющие 40% населения мира, и заявка была весомая – на участие в решении региональных конфликтов, включая самые острые.
Для России примечательно, что саммит выразил поддержку и осудил терроризм, в том числе в связи с действиями Украины, связанными с террористическими актами в приграничных российских регионах и против российской инфраструктуры. Это достаточно редкий случай, когда была столь чётко поддержана российская позиция. Хотя по вопросу российско-украинского конфликта у стран БРИКС есть разные точки зрения, они все призвали к дипломатическому урегулированию.
БРИКС также касается конфликтов в Африке и других регионах, поневоле становясь – хотя и не очень этого хочет – платформой для согласования подходов по наиболее острым международным вопросам, связанным с безопасностью.
Также было общее осуждение терроризма – в том числе в поддержку Индии, где довольно резко осудили теракты, связанные с пакистанскими структурами, а также кибертерроризм. На предшествующих саммиту совещаниях высоких представителей по безопасности также подготовили доклад по мерам, которые следует предпринимать в области противодействия терроризму. Таким образом, БРИКС становится важной площадкой для согласования подходов и выработки практических методов реагирования на вызовы безопасности в широком смысле.
Юрий Шахов: В декларации подчеркивается приверженность Уставу ООН, консенсусу, инклюзивности. В то же время критикуются односторонние санкции и двойные стандарты. Как странам БРИКС удаётся балансировать между стремлением к многополярности и необходимостью кооперации с традиционными западными центрами силы – G7, ЕС, НАТО, США?
Георгий Толорая: Уже после саммита, реагируя на высказывания Трампа, было ещё раз чётко заявлено – в том числе и Кремлём – что БРИКС не является антизападной платформой. БРИКС не направлен против кого-то. Только безумец может сознательно противостоять Западу просто потому, что это Запад. Никто не собирается исключать западную цивилизацию из современного мира, представляющего собой концерт цивилизаций.
Страны БРИКС – цивилизации, которые они представляют – тесно связаны с Западом культурно, исторически, технологически, а также в рыночных отношениях. Это крупнейший рынок и источник капитала. Никто не хочет портить отношения с Западом. Но БРИКС хочет выстроить новые правила игры, при которых западные страны не смогут в одностороннем порядке доминировать и извлекать выгоду из своих действий. Речь о так называемом неоколониализме, против которого выступает БРИКС.
Запад приглашается к диалогу. Никто не стремится его исключить. Но условия сотрудничества должны быть равноправными и учитывать интересы всех стран – не только развитых.
Юрий Шахов: Хотел бы сфокусироваться на реформе Совета Безопасности ООН. БРИКС подтвердил свою поддержку расширения представительства стран Глобального Юга. Насколько это реалистично? Какова, по Вашему мнению, реальная политическая и институциональная сила заявлений БРИКС по этому вопросу? Может ли блок стать драйвером переформатирования глобальной архитектуры безопасности?
Георгий Толорая: Я достаточно долго работал в ООН, чтобы быть скептичным по поводу того, как она функционирует. Наблюдаю угасание роли ООН, бюрократизацию, доминирование представителей западных стран в кадровом составе ООН, в процедурной и языковой сфере, в документообороте и в принятии решений. Об этом говорил и Сергей Викторович Лавров на недавней пресс-конференции, посвященной итогам саммита БРИКС 2025. Иллюзий по поводу ООН у меня немного, но ничего лучше пока не придумали.
БРИКС подчёркивает центральную роль ООН, но требует, чтобы она служила интересам не только ограниченной группы стран, а всего человечества. Сейчас же ООН используется как инструмент доминирования. Например, МВФ направляет большинство средств на Украину в ущерб Африке. Протаскиваются резолюции и назначения, выгодные только Западу.
Мой личный опыт подтверждает это. Проблема застарелая. Планы реформы существуют десятилетиями, особенно по реформе СБ ООН. Подготовка саммита продемонстрировала, что реформа Совета Безопасности остаётся крайне сложной задачей. Новые страны-члены БРИКС, особенно африканские, имеют отличающиеся позиции. Существует Эзулвинский консенсус 2005 года (прим. ред. – совместная позиция государств Африки относительно реформирования Совета Безопасности ООН. Была принята в городе Эзулвини, Королевство Эсватини, в июле 2005 года в рамках Саммита Африканского союза), согласно которому Африка требует два постоянных места и пять непостоянных в Совете Безопасности. Эти два постоянных члена определяются Африканским союзом. Это означает, что с правом вето в Совбезе могут оказаться, скажем, Эритрея и Сомали. Это вызывает обеспокоенность – как у нынешних, так и у потенциальных членов Совбеза. Поэтому даже в апреле на заседании совета министров БРИКС не удалось согласовать общее заявление по данной теме.
В итоге саммит принял обтекаемую формулировку – поддержка Индии, Бразилии и указание, что интересы Африки должны быть учтены, без конкретики. Вопрос, по сути, отложен. И западные члены Совбеза также не хотят изменений, они лоббируют Японию и Германию, что неприемлемо, тем более в нынешней непростой ситуации. Консенсуса пока нет.
В одной из моих статей я упомянул, например, о наличии концепции создания категории полупостоянных членов – избираемых на 10-15 лет без права вето, хотя это не удовлетворяет амбиции Бразилии и Индии. Обсуждаются и другие варианты, их довольно много. Однако пока не вижу перспективы реформы Совбеза в обозримом будущем. Но это не значит, что нужно смириться – на нынешних членов должно оказываться давление, чтобы они действовали ответственнее и не использовали СБ ООН в узконациональных и геополитических интересах.
Юрий Шахов: За последние 10 лет в рамках БРИКС появилось множество инициатив – от расширения партнёрства до механизмов в сфере здравоохранения, безопасности, ИКТ, борьбы с терроризмом. Можно ли говорить о начале институционализации БРИКС как полноценного международного блока со своей нормативной базой и инструментами влияния? Какие риски это может нести для внутренней целостности группы?
Георгий Толорая: Я здесь немного в стороне от мейнстрима. Считаю, что институционализация БРИКС необходима. Официальная точка зрения – особенно со стороны Индии – в том, что национальные бюрократии недопустимы, поскольку могут перехватить управление в решении важных вопросов, а это покушение на суверенитет. БРИКС силён именно отсутствием структуры, системы управления.
На мой взгляд, это парадоксально, можно даже сказать, что легковесно. Я считаю, что когда в объединении уже 11 стран и ещё партнёры, нужен хотя бы технический механизм учёта: что обсуждается, что решается, как это выполняется. Сейчас этим никто не занимается, кроме, разве что, РАНХиГС в сотрудничестве с канадским университетом, который оценивает процент выполнения решений, принятых на прошлых саммитах. Но это не серьёзно. Нужен хотя бы технический Секретариат, фиксирующий принятые решения и мониторящий их выполнение. Сейчас каждый ведёт записи по-своему – и в итоге все слышат разное. Я сам был свидетелем того, как после переговоров стороны считали, что договорились о разном.
Поэтому нужен центр, в котором можно получить информацию: что делается по ИИ, по цифровой экономике и т.д. Необходимо создать почтовый ящик, куда смогут направлять запросы и свои предложения все члены БРИКС, особенно партнёры. Я сторонник институционализации, это необходимо. Постепенно она пробивает себе дорогу. В рамках многочисленных треков БРИКС, а их около двухсот, есть определённая системность. Все страны отчитываются перед своими правительствами, но мы до сих пор стесняемся объединить усилия и сделать работу более эффективной.
Ключевые слова: Международная безопасность; БРИКС
RUF, BRICS
E16/SHAH – 25/07/08
