Пять из девяти конференций по рассмотрению действия ДНЯО, прошедших с момента вступления Договора в силу, завершились без достижения консенсуса по итоговому документу. Такая ситуация не должна рассматриваться как особенно тревожная или необычная. Это естественное и неизбежное следствие тех условий, в которых Договор обсуждался в 1966 и 1967 годах и был представлен на подпись и ратификацию государствам-членам в 1968 году. Договор, в первую очередь, отвечал интересам двух крупнейших обладателей ядерного оружия и их союзников, которые были настроены заблокировать доступ других государств к этому средству массового уничтожения.
С момента вступление ДНЯО в силу, ряд государств, изначально выступавших против Договора, согласились к нему присоединиться. Исключением стали три страны, которые впоследствии разработали ядерное оружие. Позже покинула Договор и создала собственный ядерный арсенал четвертая страна. Поскольку, согласно положениям ДНЯО, количество стран, официально являющихся «государствами, обладающими ядерным оружие» не может быть увеличено, это навсегда (если только не рассчитывать на внесение поправок в текст Договора) закрыло двери ДНЯО перед странами, испытавшими ядерное оружие после 1 января 1968 г. Присоединяться к нему в качестве «государств, не обладающих ядерным оружием» эти страны, явно не собираются. Поэтому в нынешних условиях универсализация Договора не стоит на повестке дня. Эта проблема в первую очередь создана самими сторонниками ДНЯО. Им придется жить с этим.
Тем временем, реализация положений Договора, касающихся нераспространения, оказалась достаточно эффективной. С момента вступления ДНЯО в силу, больше никто из его участников, не обладающих ядерным оружием, не приобрел атомную бомбу. Сюжеты предполагаемого нарушения странами своих обязательств разрешались за счет сочетания политического и экономического давления, в том числе при помощи санкционного механизма Совета Безопасности ООН. Совместный всеобъемлющий план действий по иранской ядерной программе служит здесь хорошим примером. Эта деятельность велась вне рамок ДНЯО.
Если где и существуют расхождения между обязательствами и их воплощением в жизнь, то это область ядерного разоружения, в частности, реализация статьи VI ДНЯО. Серьезных и последовательных усилий к тому, чтобы «в духе доброй воли вести переговоры… [по] ядерному разоружению, а также о договоре о всеобщем и полном разоружении под строгим и эффективным международным контролем» не прилагалось. Государства, обладающие ядерным оружием, несут особую ответственность по выполнению обязательств, записанных в этой статье. Конструктивное взаимодействие в рамках многосторонних механизмов – лучший путь для достижения прогресса в этой области.
Что касается стратегической стабильности, то это выражение является, по сути, эвфемизмом для описания конкретных отношений между США и Россией в ядерной сфере, основанных на доктрине ядерного сдерживания. Пока обе страны продолжают рассматривать друг друга в качестве ключевых соперников и выстраивать отношения, основанные на вражде, здесь нельзя ожидать никакого реального прогресса. Международное сообщество мало что может сделать, чтобы улучшить отношения между Вашингтоном и Москвой и обеспечить настоящую стабильность, основанную на безопасности достигаемой через сотрудничество, которая учитывает интересы подавляющего большинства государств.
Россия и США должны воздерживаться от нагнетания напряженности в двухсторонних отношениях и в то же время начать переговоры по продолжению процесса сокращения стратегических наступательных вооружений. В рамках этого процесса нужно завершить этап сокращений ради самого факта сокращений и сфокусироваться на цели полностью уничтожить ядерное оружие. Обе страны должны взять на себя четкие и юридические обязывающие обязательства по достижению данной цели.
Предложение ПИР-Центра по предоставлению отчетности о своих арсеналах всеми ядерными государствами представляется полезным, похожее предложение выдвинул в 2008 году Генеральный секретарь ООН в своем плане из пяти пунктов. Отчеты, однако, должны строиться по модели, выработанной ООН, как это происходит в случае с обычными вооружениями.
Что касается различий между ядерными и неядерными державами в рамках ДНЯО, то оно вырастает из дискриминационного характера договора, разделившего мир на две категории государств: обладатели ядерного оружия и все остальные. Бессрочное продление ДНЯО, казалось, закрепило это разделение навечно. Это и стало причиной поляризации. Неготовность пяти ядерных государств установить четкий график процесса разоружения интерпретируется многими неядерными государствами как отсутствие желания достичь прогресса. Невозможно «ускорить» темп того, что еще не началось.
Относительно предложений ПИР-Центра по разблокированию работы Конференции по разоружению (КР), хочу сказать следующее, многие государства считают, что структура, созданная в 1978 году на первой Специальной сессии по разоружению ГА ООН, изжила себя, и чтобы активизировать ее необходима реорганизация. Лучший способ добиться этого – как можно скорее провести четвертую Специальную сессию по разоружению. Что касается упорства ряда ядерных государств и их союзников, настаивающих на разработке на КР Договора о запрещении производства расщепляющихся материалов (ДЗПРМ), то оно только тормозит процесс и отвлекает внимание от необходимости прогресса в области разоружения. Государствам-членам ДНЯО, не обладающие ядерным оружием, уже запрещено производство ядерных материалов для оружейных целей. При этом, в рамках предлагаемого ДЗПРМ, странам, обладающим ядерным оружием, будет разрешено сохранить свои огромные запасы делящихся материалов, что позволит им продолжать наращивать и модернизировать свои арсеналы. Государства вне ДНЯО не будут заинтересованы в присоединении к такому договору. Поэтому, в текущем виде ДЗПРМ является излишним в области нераспространения и беззубым в области разоружения.
Выработка договора, запрещающего размещение оружия в космосе, который бы дополнил Договор по космосу 1967 года, была бы полезной с точки зрения нераспространения. Работа над ним должна вестись параллельно с рассмотрением вопроса о заключении Договора о запрещении применения ядерного оружия.
Я поддерживаю предложения ПИР-Центра, касающиеся образования в области нераспространения и разоружения, следует призвать все государства осуществить рекомендации, содержащиеся в докладе Генерального секретаря по вопросу о просвещении в области разоружения.
Наконец, резолюция о создании зоны, свободной от оружия массового поражения на Ближнем Востоке, принятая в 1995 году на Конференции по рассмотрению действия ДНЯО, была ключевым элементом для достижения соглашения о бессрочном продлении Договора. Но как только ДНЯО был продлен, государства, обладающие ядерным оружием, казалось, потеряли интерес к выполнению резолюции. Также, сложилось впечатление, что они потеряли интерес к принятию юридически обязывающих обязательств по полной ликвидации своих ядерных арсеналов.
Рекомендации ПИР-Центра по передаче переговоров по ЗСОМУ под эгиду аппарата генерального секретаря ООН, по обязательству стран региона воздерживаться от атак (включая кибератаки) на все задекларированные ядерные объекты друг друга и разработке «дорожной карты» по постановке ядерной инфраструктуры региона под гарантии МАГАТЭ полезны и должны быть приняты. Ратификация ДВЗЯИ двумя ближневосточными государствами (Израиль и Египет) сильно запаздывает, Договор должен быть ратифицирован без промедления.
Что касается предложения ПИР-Центра о ратификации всеми ближневосточными странами Дополнительного протокола к Соглашению о гарантиях МАГАТЭ, здесь у меня есть замечание. Принятие дополнительного протокола является добровольной мерой в области нераспространения, которая повышает контроль над неядерными государствами. При принятии решения в этой области, государствам, не обладающим ядерным оружием, стоит учитывать прогресс в переговорах по разоружению.
Данный комментарий является ответом на рекомендации ПИР-Центра, посвященные мерам по упрочению международного режима ядерного нераспространения в 2016 – 2020 гг.
Полный текст
Выходные данные cтатьи:
Ядерный Контроль. Выпуск № 6 (479), Июнь 2016
