В конце марта 2023 г. Президент РФ Владимир Путин издал указ об утверждении новой Концепции внешней политики Российской Федерации (Указ Президента РФ от 31 марта 2023 г. № 229) – документа стратегического планирования, который отражает систему взглядов на национальные интересы нашей страны в отношениях с другими государствами.
В связи с данной новостью ПИР-Центр провёл серию блиц-интервью с рядом российских и зарубежных экспертов. Свои комментарии представили Михаил Лысенко (кандидат юридических наук; Чрезвычайный и Полномочный Посол в отставке; заместитель заведующего кафедрой международного права МГИМО МИД России, член Экспертного совета ПИР-Центра с 2004 г.), Венкатеш Варма (Чрезвычайный и Полномочный Посол Индии в Российской Федерации (2018–2021), заслуженный научный сотрудник Международного фонда Вивекананды, приглашенный преподаватель Школы государственной политики Каутильи, член Экспертного совета ПИР-Центра с 2023 г.) и Даян Джаятиллека (шриланкийский дипломат, старший советник по международным отношениям лидера оппозиции Шри-Ланки, обозреватель деловой газеты «Daily FT», член Экспертного совета ПИР-Центра с 2022 г.).
Серию интервью провела стажёр ПИР-Центра Ксения Минеева.
Минеева К.А.: Как Вы оцениваете обновленную Концепцию внешней политики России? Как Вы считаете, цель данной Концепции — задать новый внешнеполитический курс или закрепить перемены, которые уже произошли?
Лысенко М.Н.: Оцениваю высоко. Отметил бы такие ее исключительно значимые черты, как прагматизм; акцент на глобальные интересы России; на наш суверенитет во всем; обуславливание сотрудничества балансом интересов и взаимной выгодой; четкость и реалистичность формулировок о наших интересах, приоритетах, задачах на мировой арене. Впервые в документе дана политическая квалификация, – а что, собственно, представляет из себя «самобытность» России, в чем особое положение нашего государства в мире?
Наконец, как преподаватель кафедры международного права с удовлетворением сошлюсь на специальный раздел – «Верховенство права в международных отношениях».
Полагаю, что было бы важно регулярно, скажем, раз в три года, обновлять Концепцию с учетом появления новых геостратегических факторов и задач.
Концепция «впитала» в себя проверенные жизнью общепризнанные принципы и прочертила новые приоритеты.
Варма В.: Новая Концепция внешней политики Российской Федерации, опубликованная в марте 2023 г., является важным государственным документом, в котором отражены как элементы преемственности с предыдущими документами, так и новые, учитывающие сложную международную обстановку. Россия рассматривается как государство-цивилизация, евразийская и евро-тихоокеанская держава, проводящая независимую и многовекторную внешнюю политику с акцентом на многополярность, международное право, ООН, стратегическую стабильность и неделимость безопасности в глобальных и региональных делах. Следовательно, некоторые аспекты, ранее прослеживаемые в действиях России, получили официальное закрепление на уровне Концепции.
Джаятиллека Д.: Новая концепция имеет жизненно важное значение для России и всего мира. С одной стороны, она отражает изменения, которые уже произошли, закрепив окончание этапа эволюции мирового порядка, установившегося после окончания холодной войны. С другой стороны, Концепция представляет собой дорожную карту и компас, а также она освещает путь вперед в это крайне спорное время. В целом я нахожу данный документ чрезвычайно полезным и положительно оцениваю его в качестве усилия по созданию доктрины, отражающей перспективы на будущее. Также есть некоторые моменты, которые я нахожу противоречивыми или проблематичными, но они имеют второстепенное значение. Я бы настоятельно рекомендовал провести международную конференцию с пропорциональным представительством Евразии и глобального юга – мирового большинства – для обсуждения Концепции и выработки ее версии, которая бы отражала консенсус различных регионов, отличных от коллективного Запада, то есть НАТО. Это может быть глобальная версия российского концептуального документа.
Минеева К.А.: В новой Концепции внешней политики Россия уделяет особое внимание своему статусу евразийской державы, в связи с чем ставит перед собой цель формирования Большого Евразийского партнерства. Как Вы оцениваете успехи и перспективы России на данном направлении?
Лысенко М.Н.: Я не специалист по этим вопросам. Но, полагаю, процессы на евразийском пространстве надо оценивать не через критерии успехов/недочетов, а сквозь призму долгосрочных стратегических интересов стран этого пространства. Эти интересы в вопросах безопасности, экономики, энергетики, экологии, социальных, миграционных вопросов и пр. объективно во многом совпадают.
Варма В.: Особое внимание евразийскому пространству, которое Россия уделяет на протяжении последнего десятилетия, приобретает все большую значимость. Положительным моментом является акцент на отношения с Индией (наряду с Китаем).
Джаятиллека Д.: Евразия и Большое Евразийское партнерство являются ключевыми понятиями и большими стратегическими ориентирами на будущее. Этим идеям следует придать больший вес и обличить их в конкретную, материальную форму в виде новых институтов и сетей, которые будут способствовать их развитию. Например, должна существовать институциональная база для сбора и синтеза контргегемонистского мышления прошлого и настоящего на евразийском и большом евразийском пространствах.
Минеева К.А.: Российская Федерация планирует вести работу по укреплению системы международных договоров в сферах стратегической стабильности и контроля над вооружениями, в том числе в целях предотвращения гонки вооружений и создания условий для дальнейшего поэтапного сокращения ядерных потенциалов. По Вашему мнению, какие шаги Россия могла бы предпринять для этого с учетом обострения международной напряженности и глубокого кризиса режима контроля над вооружениями?
Лысенко М.Н.: Полагаю, что это долгосрочные глобальные задачи, которые рано или поздно вновь встанут на повестку дня с учетом всех факторов, оказывающих влияние на стратегическую стабильность. В нынешней же обстановке ожидать каких-то позитивных сдвигов в этой сфере не приходится. Сегодняшний коллективный Запад впал в слепую конфронтацию, да и просто недоговороспособен.
Варма В.: Несмотря на осложнение международной обстановки, сохраняется возможность для международных усилий в области договоров о контроле над вооружениями и нераспространении не только в отношении оружия массового уничтожения, но и космического и информационного пространства, а также мер по ограничению распространения чувствительных технологий в рамках режимов экспортного контроля. Несмотря на произошедшее в последнее время ухудшение отношений с «коллективным Западом», в документе многозначительно говорится о том, что Россия не считает себя врагом Запада и готова к диалогу и сотрудничеству на основе суверенного равенства и взаимного уважения. Сейчас требуется восстановить культуру диалога в международной сфере, которая, как справедливо отмечено в Концепции, за последнее время деградировала. Важно сохранить ключевые международные договоры и механизмы диалога в области контроля над вооружениями и нераспространения для того, чтобы изолировать их от геополитических конфликтов и положить начало экспертному обсуждению вопроса восстановления всей системы контроля над вооружениями и нераспространения для решения новых задач. Дверь для диалога всегда должна быть открыта, и ПИР-Центр может сыграть важную роль в содействии такому диалогу.
Джаятиллека Д.: В своих работах, опубликованных в российских изданиях, я неявно описал себя как «диалектического реалиста». Придерживаясь подобной позиции, я понимаю, что все усилия в сфере контроля над вооружениями должны столкнуться с тем фактом, что любые достижения в данной области всегда были и могут быть лишь эпифеноменами реального соотношения сил. В настоящий момент коллективный Запад использует согласованную военную силу, чтобы подорвать мощь России, тем самым сделать Китай более уязвимым и помешать дальнейшему развитию Азии и Евразии как двигателей многополярного мира. Вопрос «Кто победит? Что одержит верх?» будет решаться фактической диалектикой на местах, борьбой. Линией фронта этой борьбы является Украина. Именно здесь разворачивается противостояние за евразийское и большое евразийское пространство и их судьбу. Вот почему мир — особенно Азия — не должен думать, что исход битвы на западном фронте Евразии не представляет для него никакой опасности. Именно поэтому Россия должна осуществить все необходимые преобразования, чтобы гарантировать, что «масштабное стратегическое» наступление глобального гегемона(ов) будет замедлено и обращено вспять.
Ключевые слова: Глобальная безопасность; Россия–США; Блиц
GRS/RUF
