Последнее время участились победные реляции со стороны представителей Движения «Талибан»* о достижениях в деле борьбы с международным терроризмом. «Яростные муллы» (как иногда поэтично называют талибов) всячески подчеркивают, что смогли менее чем за два года (с момента взятия ими власти в Афганистане) сделать то, что не удалось предшественникам: разобщить исламистское подполье и переломить его хребет.
Тем не менее, на практике ситуация куда сложнее, чем пытаются показать миру талибы. В том числе потому, что сформированный новым правительством Исламского Эмирата Афганистан (ИЭА) «список радикалов» весьма субъективен и, подчас, противоречит сам себе.
Увещевания «яростных мулл»
В конце марта 2023 г. спикер Движения «Талибан»** Забихулла Муджахид дал большую пресс-конференцию, в ходе которой заверил общественность (как афганскую, так и международную), что с этого момента ИГИЛ** – как и другие радикальные исламистские группировки – более не является существенной угрозой для властей ИЭА. По словам Муджахида, с августа 2021 г. талибские силовики задержали порядка 1,6 тыс. боевиков МТО и ликвидировали более 1,1 тыс.; сорвали более 200 террористических актов; вскрыли более 500 каналов вербовки и пропаганды радикалов; разгромили их «полевые штабы» и нарушили цепочки финансирования.
При этом спикер «Талибана»** не преминул несколько раз подчеркнуть, что достигнутые успехи – заслуга исключительно «силовых структур» Движения. Более того, в речи Муджахида вполне ожидаемо прозвучали выпады в адрес прежнего светского режима Афганистана, которых «при потворстве Соединенных Штатов, поддерживал деятельность террористов на территории страны». Впрочем, данный тезис едва ли можно воспринимать серьезно – особенно с учетом склонности новых афганских управленцев списывать имеющиеся проблемы на «наследие предшественников».
Также Забихулла Муджахид практически прямым текстом заявил, что террористическая угроза для Афганистана миновала, и иностранцам стоит перестать бояться сотрудничества с новым афганским правительством и сделать шаг навстречу партнерству. Как результат, речь спикера «Талибана»** можно трактовать еще и как открытое послание потенциальным партнерам страны, которые ранее свернули свою активность на фоне нестабильной обстановки.
Говоря о «террористической угрозе» Муджахид, судя по всему, закладывает в это понятие не только сторонников ИГИЛ**, но и конкурирующие группировки и движения (в первую очередь, «Техрик-е Талибан Пакистан»** и «Фронт освобождения Афганистана»). Рассмотрим каждую категорию чуть подробнее.
«Вилайат Хорасан»**: побежден, но опасен
Ключевой противник талибов внутри Афганистана – террористическая группировка «Вилайат Хорасан»**, являющаяся афганским филиалом ИГИЛ**. Мобилизационный ресурс группировки, по разным оценкам, составляет от 6 до 16 тыс. человек, наиболее открыто и дерзко боевики действуют в провинциях Кунар и Нангархар – однако ударные акции проводят по всей стране, включая Кабул.
Именно борьбу с данной группировкой талибское правительство провозгласило приоритетом номер один, развернув серию масштабных КТО по всей стране, а спустя менее чем два года отчиталось о фактической победе. В качестве одного из косвенных подтверждений собственных успехов талибы разместили на своих пропагандистских площадках запись перехваченного доклада Санауллы Гафари (Шахаб Аль-Мухаджир) – лидера филиала МТО в Афганистане – высшему руководству ИГИЛ**. Джихадист, в частности, сообщал, что «Вилайат Хорасан»** оказался на грани разгрома и потерял «ощутимое количество бойцов».
В то же время талибы явно демонстрируют склонность преуменьшать успехи сторонников ИГИЛ** в Афганистане. Несмотря на то, что за 2022 г. контртеррористическим подразделениям «Талибана»* удалось сорвать ряд операций джихадистов (например, покушение на главу нового правительства) и выбить из обоймы ряд высокопоставленных полевых командиров «Вилайата Хорасан»** (в частности, печально известного Кари Фатиха, координировавшего деятельность исламистов в провинции Кунар), ответные пощечины от исламистского подполья были не менее болезненными. Так, например, серьезный урон репутации талибов нанесли «внезапные» теракты сторонников «Вилайата Хорасан»** в Кабуле в декабре 2022 г. и январе 2023 г. (в обоих случаях жертвами стали иностранные граждане) и в Мазари-Шарифе в марте 2023 г. Кроме того, талибские силовики проспали успешные покушения на богослова Рахимуллу Хаккани – наиболее авторитетную духовную фигуру «Талибана»* и идейного противника ИГИЛ** (август 2022 г.) – и на губернатора провинции Балх Мухаммада Давуда Музамила (март 2023 г.).
В целом, на данном этапе следует говорить скорее о паритетном уроне: частота акций сторонников ИГИЛ** в Афганистане действительно сократилась, но до полного разгрома радикального анклава в данной стране еще далеко.
Пакистанские талибы: те же талибы, только в Пакистане
Выстраивание отношений с «Техрик-е Талибан Пакистан»** (ТТП**) остается головной болью для правительства ИЭА – в том числе потому, что в диалоге двух группировок сохраняются холодность и взаимная подозрительность. С другой стороны, конфликт между ними не переходит в острую фазу, ограничиваясь мелкими стычками, что не позволяет позиционировать друг друга и как открытых врагов. При этом точечные ликвидации полевых командиров ТТП**, имевшие место на территории Афганистана в августе и октябре 2022 г., носили скорее предупредительный характер и, вероятно, являлись частью сделки афганских талибов с пакистанским правительством.
Сегодня фокус активности ТТП** перенесен в Пакистан, где группировка систематически проводит налеты на объекты пакистанской армии, устраивает диверсии и террористические акты – территория Афганистана, как правило, не входит в зону деятельности боевых групп ТТП**, что позволяет афганским талибам отчасти игнорировать данную угрозу.
С другой стороны, в свете наиболее резонансных акций ТТП** (например, теракта в Пешаваре в январе 2023 г., жертвами которого стали более сотни человек) растет давление на Кабул со стороны официального Исламабада. Пакистанские политики уверены, что операции пакистанских талибов, если и не координируются афганцами, то осуществляются с их молчаливого согласия. Поводом для подобных суждений, отчасти, послужили данные о продаже отдельными полевыми командирами Движения стрелкового вооружения и боеприпасов боевикам «Техрик-е Талибан Пакистан»**, а также участившиеся налеты с афганской территории.
Как итог, неопределенные отношения с пакистанскими талибами неизбежно вынуждают Кабул балансировать между двумя сторонами конфликта: не настраивая против себя Исламабад, но и не объявляя о старте полноценной контртеррористической операции против агентов ТТП**.
В «Сетях» у Хаккани
Весьма примечательно, что в своем выступлении Забихулла Муджахид намеренно избегал упоминаний всуе Аль-Каиды** – группировки, которая долгое время прочно ассоциировалась с мировым террором и позиционировалась как главный дистрибьютор джихадизма. Подобное поведение не случайно: представители «Талибана»** предпочитают лишний раз не акцентировать внимание на прошлых (и местами сохраняющихся) контактах с руководством данной МТО – равно как и о режиме благоприятствования, которым то и дело пользовались высшие функционеры Аль-Каиды** на территории Афганистана.
В этом контексте наиболее спорной фигурой афганского истеблишмента является Сираджуддин Хаккани – лидер группировки «Сети Хаккани»**, возглавивший МВД в новом талибском правительстве. Вопрос о сохраняющихся связях между структурами «Сетей Хаккани»** и Аль-Каидой** поднимался уже неоднократно – особенно в контексте многочисленных (и весьма настойчивых) заявлений руководства Исламского Эмирата о прекращении сотрудничества с радикальным подпольем. Сам же Хаккани, среди прочего, оказался на гребне борьбы между относительно умеренными талибами и радикалами, став негласным лидером второй фракции. Хаккани, чьи сторонники в большей степени ориентированы на следование в фарватере интересов Межведомственной разведки Пакистана, сегодня считают не только одним из наиболее авторитетных командиров «Талибана»*, но и испытанным товарищем Аль-Каиды** – поскольку и ранее ликвидированный в Кабуле лидер Аль-Каиды** Айман аз-Завахири, и его возможный преемник на посту «эмира» Сейф Аль-Адель (Мухаммед Салахуддин Зейдан) имели тесные контакты с главой талибского МВД.
Также последнее время «Сети Хаккани»** (как формально независимое движение) стали активнее включаться в кулуарную борьбу талибских фракций и перетягивать на себя часть обязанностей «легальных безопасников» – МВД и спецслужб. Например, именно ресурсы «Сетей»** первыми отрапортовали о задержании завербованного ИГИЛ** сотрудника службы безопасности офиса лидера «Талибана»*, готовившего покушение на высших руководителей Движения.
Другим серьезным рычагом влияния на афганское правительство со стороны фракции радикалов является ударно-штурмовой батальон «Бадри 313», который, наряду с диверсионно-разведывательным «Красным отрядом», считается элитой новых вооруженных сил ИЭА и задействован в большинстве крупных операций талибов. И в данном случае гвардейские полки куда более лояльны Хаккани (непосредственно участвовавшему в формировании и обучении отряда), нежели умеренным талибам, что вынуждает последних считаться с мнением одиозного главы МВД и не переходить к открытой конфронтации с ним.
В целом, фактор Хаккани является своего рода бомбой замедленного действия для афганской системы безопасности, в случае «подрыва» которой «Талибан»* рискует лишиться не только существенной части «ударного» потенциала, но и получить в довесок нового серьезного противника в лице боевиков Аль-Каиды**.
Панджшерские страсти
Другой характерной чертой контртеррористической работы афганского правительства можно считать попытки «записать» в террористы не только радикальных исламистов, но и своих политических противников. В частности, талибы позиционируют борьбу с «Фронтом освобождения Афганистана» (ФОА), действующим в провинции Панджшер, как продолжительную антитеррористическую операцию, в результате чего бойцы ФОА идут в зачет наравне со сторонниками ИГИЛ**. Так, например, в начале апреля 2023 г. талибы отчитались об успешной операции против «панджшерских боевиков»: в результате рейда в провинции Парван было ликвидировано 7 бойцов ФОА, в числе которых Акмаль Амири – один из ключевых командиров организации и участник ближнего круга Ахмада Шаха Масуда-младшего.
В целом, противостояние с «Фронтом освобождения Афганистана» идет в вялотекущем темпе, что, впрочем, не мешает талибам периодически рапортовать о «скором разгроме» оппонентов и включать акции против них в антитеррористическую корзину.
***
К происходящему на территории Афганистана можно (и в некоторых случаях даже полезно) относиться скептически – в том числе потому, что Движение и само ранее позволяло себе использовать запрещенные методы борьбы, ввиду чего оказалось под санкциями ООН. Более того, многие полевые командиры не только не понесли ответственности за прежние действия, но и (как Хаккани) оказались у руля страны, что еще сильнее понижает доверие к «Талибану»* как к провайдеру безопасности. В этом контексте развернутая Движением контртеррористическая работа воспринимается скорее как оксюморон и попытка новых афганских управленцев пустить пыль в глаза мировому сообществу.
Впрочем, если вынести за скобки борьбу с ФОА (а также маскируемые под борьбу с терроризмом спорадические стычки талибских фракций), вырисовывается устойчивый тренд на постепенную систематизацию борьбы с эмиссарами ИГИЛ** – здесь слова представителей Движения не слишком сильно расходятся с делом. С другой стороны, окончательному разгрому исламистского подполья на территории Афганистана могут помешать «отложенные на потом» проблемы – окончательное определение статуса «Сетей Хаккани»** и его наиболее ярых сторонников, а также неурегулированный статус отношений с ТТП**.
* Организация находится под санкциями ООН за террористическую деятельность
** Террористическая организация, запрещена в РФ
Ключевые слова: Терроризм; Глобальная безопасность
GRS/RUF
