№ 10, 2024. Мрачные тени «Хорасана»

Внимание мировой общественности который день приковано к развитию ситуации вокруг теракта в «Крокус Сити Холле» (Подмосковье). Ответственность за содеянное взяла на себя радикальная группировка «Вилаят Хорасан»*, входящая в структуру ИГИЛ*. Эту же версию подхватили крупнейшие западные СМИ.

Вместе с тем, налицо ряд особенностей, которые отличают данный террористический акт от традиционной тактики «Вилаят Хорасан»* (и ИГИЛ* в целом). 

Представляется важным своевременно проанализировать выявленные неточности для определения возможной «третьей стороны» конфликта и не допустить повторения аналогичного сценария в будущем.

Черный флаг — белые нити

Несмотря на то, что джихадисты из «Вилаят Хорасан»* довольно оперативно «подписались» под произошедшим, объяснив содеянное «местью России за ее действия в Африке и на Ближнем Востоке», а аффилированные с ИГИЛ* каналы распространили подтверждающие кадры (в т.ч. кадр с «присягой» нападавших лидеру группировки), в поминутно восстановленной картине ситуации есть несколько моментов, которые не совпадают с почерком джихадистов.

В первую очередь, следует обратить внимание на «удаленный» формат координации деятельности ячейки. Согласно протоколам допросов, нападавшие были завербованы и получили инструкции (включая координаты оружейного схрона) через мессенджер, в нем же обсуждали детали операции. При этом террористы в один голос твердят, что не были ранее знакомы с заказчиком.

Это противоречит традиционной модели операций радикалов, где определяющую роль играют именно личные связи куратора и его вовлеченность в процесс. Им же, зачастую, осуществляется объективный контроль (на случай если завербованные лица попытаются вести «двойную игру»). Разумеется, цифровые средства связи использовались джихадистами для координации и раньше, однако не являлись единственным каналом коммуникации — подобная модель применялась радикалами даже в период острой фазы пандемии COVID-19, и вряд ли они решили спонтанно отойти от отработанной модели действий.

Вызывает вопросы и избранный джихадистами вариант отхода — через Брянскую область в сторону украинской границы. С учетом продолжающейся спецоперации, подобное решение могло быть принято лишь в том случае, если для беглецов был заблаговременно подготовлен «эвакуационный коридор» — на этот факт прямо указалроссийский президент в ходе обращения к нации 23 марта. 

Перечисленное выше наталкивает на размышления о наличии «третьей стороны», заинтересованной в дестабилизации обстановки внутри РФ и нагнетании паники с упором на межнациональную составляющую — и в нынешних реалиях внешних сил, обладающих должными ресурсами и мотивацией не так много. 

ГУР почти не виден

Уместны ли прозвучавшие ранее обвинения в адрес Украины и ее спецслужб? Без достаточной доказательной базы они на данный момент выглядят несколько шатко, однако перекликаются с общим контекстом поведения украинских властей.

Так, Украина одна из немногих не выступила с официальным осуждением теракта и не выразила соболезнования — напротив, Киев использовал инфоповод для очередных обвинений в адрес российских властей. Ответственность за произошедшее возлагалась чиновниками с Банковой не на радикальное подполье, а на президента Путина и его окружение.

Следует отметить, что версия о растущей активности украинской разведки «под чужими флагами» также подкрепляется фактами. Украинские медиа-ресурсы и сами не прочь иной раз похвалиться деятельностью ГУР «на дальних рубежах» — представители ведомства ранее засветились в Судане и Сирии (где, по утверждениямукраинских СМИ, также «противостояли России»).

Не стоит исключать, что оперативная работа ведется ими и в регионе Центральной Азии — тем более, что именно из Таджикистана (выходцами из которого являются исполнители теракта) в РФ приезжает наибольшее число иностранных рабочих. Разжигание межнациональной розни на почве террористической угрозы может быть потенциально выгодно противнику: работа по распространению фейков, связанных с терактом в «Крокус Сити Холле», в соцсетях началась уже в первые часы после трагедии и продолжается до сих пор.

В свете перечисленного вполне вероятно, что под личиной «помощника проповедника» ИГИЛ* выступали представители украинских спецслужб, «перехватившие» потенциальных радикалов. Подобная версия не опровергает факт вступления задержанных в ряды группировки — для соблюдения конспирации «помощник проповедника» вполне мог потребовать от неофитов принести клятву верности лидеру ИГИЛ*, чтобы те пребывали в абсолютной уверенности в получении статуса «солдат халифата». Это позволило партерам Киева оперативно списать вину на джихадистов и помочь замести следы.

При этом говорить о наличии прямых контактов между «Вилаятом Хорасан»* и ГУР все же не стоит — джихадисты из ИГИЛ* могли лишь воспользоваться стечением обстоятельств и подтвердить «прежнее могущество» без каких-либо затрат со своей стороны. Тем более, что ранее группировка неоднократно записывали на свой счет другие резонансные события, имевшие мало общего с ее реальными целям и возможностями. 

Резонно предположить, что попытки реализовать схожие акции под «чужим флагом» будут предприниматься и дальше. Однако заигрывание с террористическим подпольем имеет и обратный эффект — в ответ на террор руководством РФ могут быть (и, вероятно, будут) предприняты асимметричные шаги, которые сведут на нет тактическое преимущество от резонансной акции. Кроме того, в случае если факт использования украинскими спецслужбами завербованных исламистов подтвердится, это негативно скажется на поддержке Киева со стороны мирового сообщества — особенно стран, серьезно пострадавших от террористической активности.

* Террористическая организация, запрещена в РФ

Ключевые слова: Терроризм; Глобальная безопасность

RUF

E16/MIN – 24/03/25