Анализ
Ядерная проблема Корейского полуострова (ЯПКП) является одной из главных угроз современной международной безопасности. Она включает два аспекта. Во-первых, ядерный, выраженный в стремлении КНДР развивать силы ядерного сдерживания в ответ на угрозу со стороны ядерной державы – США и их союзников [1]. Во-вторых, политический, который включает взаимоотношения государств Корейского полуострова и внешних участников, чья безопасность находится под угрозой из-за наличия ядерного оружия на Корейском полуострове [2].
Ядерная проблема Корейского полуострова на современном этапе
Происходящие сегодня структурные изменения мирового порядка проявляются в виде усиливающегося кризиса в регионе Северо-Восточной Азии и отражаются на динамике ЯПКП. Азию называют центром военной гравитации, где бурными темпами идет строительство ядерных сил [3]. Нынешнее политическое состояние международной системы нередко характеризуют как новую холодную войну, которую можно понимать как биполярное противостояние США и КНР [4] либо шире – как борьбу американоцентричного и многополярного миров [5]. Ядерная проблема Корейского полуострова в этой парадигме является частью геополитического соперничества блоков стран западного и незападного миров [6].
Корейский полуостров на современном этапе представляет собой не только эпицентр тлеющего конфликта холодной войны США и СССР, но и источник угроз, которые приводят к эрозии международного права и усилению политического кризиса вокруг ЯПКП. В союзе с Японией и Южной Кореей США выстраивают блоковую систему сдерживания КНР и разрабатывают планы по ликвидации северокорейского режима, что прописано в Кэмп-Дэвидской декларации 2023 года [7]. США и союзники в Азиатско-Тихоокеанском регионе, не обладающие ядерным оружием, тестируют новые форматы ядерного сотрудничества, что подрывает основы Договора о нераспространении ядерного оружия [8]. Эти события стали закономерным развитием глобальной стратегии США по обеспечению национальной безопасности и будут развиваться при администрации Дональда Трампа в 2025-2029 годах.
Однако отметим, что в отличие от периода администрации Дональда Трампа в 2017-2021 годах инициатива по возобновлению переговорного процесса по ЯПКП принадлежит руководству КНДР. Многие западные эксперты считают, что КНДР как де-факто – ядерное государство, но оно обладает низким ядерным порогом по сравнению с другими ядерными державами по ряду причин. Во-первых, в условиях изоляции страны Верховный главнокомандующий Ким Чен Ын может неправильно интерпретировать внешние сигналы угроз и отдать приказ об использования ядерного оружия. Во-вторых, есть вероятность использования ядерного оружия для достижения политических целей. В-третьих, ограниченный ядерный удар может быть использован в целях устрашения конкурентов или как попытка объединения Корейского полуострова [9].
На момент прихода к власти администрации Дональда Трампа (на период 2025-2029 гг.) КНДР добилась еще большего прогресса в развитии ядерной программы, что позволяет исследователям рассуждать о возможном более агрессивном курсе КНДР по отношению к Южной Корее и США, вплоть до превентивного использования ядерного оружия. Дональд Трамп в качестве президента уже проходил этап балансирования на грани войны с КНДР летом – осенью 2017 года, сопоставимый по градусу напряженности с Карибским кризисом 1962 года, но не смог принудить КНДР к капитуляции и обеспечить себе «большую сделку» по денуклеаризации [10].
Напротив, КНДР удалось продемонстрировать межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), способные доставить ядерное оружие на территорию США. Ким Чен Ын на переговорах с администрацией Трампа в 2017–2018 годах показал себя неуступчивым лидером, четко отстаивавшим raison d’etat. Согласно доктринальным документам, КНДР проводит политику ответственной ядерной державы, готовой использовать ядерное оружие как «последнее средство в ответ на внешнюю агрессию» [11]. Наибольшую тревогу для администрации Трампа в 2025-2029 годах представляют не провокации северокорейского режима, а поведение КНДР, как де-факто ядерной державы, обладающей, по разным оценкам, от 50 до 100 боезарядов [12], на международной арене в меняющихся геополитических условиях.
Подходы США к ядерной проблеме полуострова в ХХI веке
В 1990-х годах США не имели четкой внешнеполитической линии в отношении КНДР и, как отмечал дипломат Л. Армитейдж, действовали реактивно [13]. США, довольствуясь статусом единственной сверхдержавы, не стремились учитывать требования КНДР в отношении национальной безопасности, в результате чего КНДР заявила о выходе из ДНЯО и приступила к наработке оружейного плутония [14].
При администрациях Джорджа Буша-младшего (2001-2009 гг.) в США утвердилась концепция CVID (Complete verifiable and irreversible dismantlement) – полного, верифицируемого и необратимого ядерного разоружения КНДР ex-ante любых гарантий безопасности со стороны США [15]. Этот подход до сих пор является краеугольным в отношении КНДР.
В 2003-2009 годах США присоединились к формату шестисторонних переговоров по ядерной проблеме Корейского полуострова. За шесть лет КНР, КНДР, Республика Корея, Российская Федерация, США и Япония не смогли прийти к единому пониманию денуклеаризации. Тем не менее к 2005 году США, руководствуясь в первую очередь желанием Джорджа Уокера Буша переизбраться на второй срок, пошли на уступки КНДР [16]. 19 сентября 2005 года было принято Совместное заявление по итогам четвертого раунда шестисторонних переговоров. КНДР взяла обязательства вернуться в ДНЯО и допустить инспекции МАГАТЭ. Также страна пообещала прекратить все существующие ядерные программы в обмен на возможность развития мирной атомной энергетики под гарантии безопасности других участников переговоров. Развить успех заявления не удалось, поскольку США не были готовы идти на реальные уступки. Однако соглашение 2005 года можно считать прорывом дипломатии на Корейском полуострове. После отказа США выполнять обязательства по соглашению КНДР провела первое ядерное испытание в 2006 году.
Политику администрации Барака Обамы (в 2009-2017 гг.) на корейском направлении называют «Стратегическое терпение». С одной стороны, США проявляли внешнюю готовность к переговорам. С другой стороны, оставались привержены политике санкционного и политического давления на КНДР [17]. Два президентских срока Барака Обамы ознаменованы рывком КНДР в строительстве ядерных сил сдерживания и отсутствием дипломатических прорывов по решению ядерной проблемы.
При администрации Д. Трампа в 2017-2021 годах отношения США и стран Корейского полуострова двигались по спирали эскалации.
Республиканская администрация избрала в отношении КНДР тактику кнута и пряника. В одном из первых указов Дональд Трамп поручил обеспечить готовность американских вооруженных сил к политике «мира через силу» [18]. Стратегия национальной безопасности 18 декабря 2017 года в качестве основного подхода выдвинула принципиальный реализм, согласно которому сила играет доминирующую роль в международной политике [19]. КНДР в доктринальных документах наряду с Ираном представляла угрозу желаемому для США региональному порядку. В отношении Северной Кореи США избрали стратегию CVID [20]. Политические установки, принятые администрацией Трампа, привели отношения между США и КНДР к балансированию на грани ядерной войны.
Испытанная КНДР 4 июля 2017 года МБР «Хвасон-14» показала способность Северной Кореи достичь любой точки на территории США, что привело к беспрецедентному кризису на Корейском полуострове. Президент США объявил кампанию «огня и ярости» («fire and fury»), которая подразумевала возможный силовой ответ на демонстрацию силы со стороны КНДР, которая, в свою очередь, заявила, что тщательно изучает варианты ударов по базам США на о. Гуам, где на ротационной основе присутствуют американские стратегические бомбардировщики [21]. Игра мускулами, начатая США, трактовалась экспертами как курс на ликвидацию режима [22] либо как сознательный шаг, направленный на то, чтобы склонить КНДР к переговорам [23].
«Кнут» сработал, и кризис 2017 года стал отправной точкой к формату отношений, в котором США и КНДР пребывают сегодня. Во-первых, по итогам кризиса Республика Корея пошла на сближение с КНДР. В результате саммита лидеров КНДР и Южной Кореи в Пханмунджоме. 27 апреля 2018 года была принята Пханмунджомская декларация о мире, процветании и объединении Корейского полуострова, где стороны отметили денуклеаризацию в качестве основы мира на Корейском полуострове [24].
В совокупности с Пхеньянской декларацией 19 сентября 2018 года [25] и соглашениями о выполнении исторической Пханмунджомской декларации в военной сфере [26] эти документы обеспечивали меры для деэскалации в районе демилитаризованной зоны (ДМЗ). Во-вторых, Южная Корея выступила в роли посредника между США и КНДР, что привело к проведению трех саммитов между лидерами КНДР и США – в Сингапуре 12 июня 2018 года, в Ханое 27-28 февраля 2019 года и в районе ДМЗ 30 июня 2019 года.
Последним на сегодняшний день выработанным документом между США и КНДР стала Сингапурская декларация, согласно которой США обязались предоставить КНДР гарантии безопасности в обмен на полную денуклеаризацию Корейского полуострова [27]. Декларация может стать отправной точкой для возобновления переговоров на современном этапе, а межкорейские соглашения – подспорьем для обеспечения мер доверия на случай инцидентов.
В период администрации Трампа в 2017-2021 годах США и КНДР так и не выработали общее понимание денуклеариазации. Кроме того, Президент Трамп, несмотря на личные намерения заключить сделку с КНДР, встретил серьезное сопротивление «ястребов» из американского истеблишмента.
По результатам работы его администрации можно констатировать, что установки на противостояние великих держав и силовой подход, зафиксированные в доктринальных документах США, взяли вверх над личными намерениями Д .Трампа заключить соглашение с КНДР ценой ослабления санкций, прямо не затрагивающих ядерную отрасль КНДР.
Политика Джо Байдена (2021-2025 гг.) в отношении КНДР характеризуется осторожным, безынициативным подходом. В доктринальных документах США международная обстановка в ряде случаев характеризуется для США как критическая в плане безопасности. Период до 2030 года назван решающим десятилетием, когда будут установлены условия геополитической конкуренции между державами [28]. КНДР по-прежнему фигурировала как угроза национальной безопасности США [29]. Однако политика «кнута» и «пряника» приобрела иную форму. США более не стремились к заключению сделки с КНДР, а сделали ставку на укрепление сдерживания с союзниками.
Прослеживается намерение США усилить трехсторонний альянс между Республикой Корея, США, Японией, а также привязать Южную Корею к форматам Соглашения Австралии – Великобритании – США (AUKUS) и Четырехстороннего сотрудничества в сфере безопасности (QUAD). 18 августа 2023 года в рамках встречи с лидерами США и Японии была принята Кэмп-Дэвидская декларация, где треугольник США, Южной Кореи, Японии станет столпом всей союзнической архитектуры в регионе и будет тесно связан с такими форматами, как AUKUS.
Вызовы для администрации Дональда Трампа на Корейском полуострове 2025-2029 годов
Дональд Трамп приступил к обязанностям президента США в 2025 году уже в совершенно новых геополитических условиях, чем это было во время его первого срока. Хотя стоит отметить, что многие вызовы начали проявляться как следствие действий его администрации в 2017-2021 годах.
Во-первых, возросла глобальная геополитическая напряженность. При первой администрации Дональда Трампа США впервые на доктринальном уровне заявили о возвращении конкуренции великих держав [30]. Стратегия национальной безопасности Дональда Трампа 2017 года в качестве угроз прямо перечислила Китай, Россию и «региональные диктатуры» – Иран, КНДР [31]. На сегодняшний день США либо опосредованно участвуют в открытом конфликте с соперниками, либо находятся в активной фазе военной подготовки к нему.
В Европе с февраля 2022 года США оказывают содействие киевскому режиму в военном конфликте на Украине, что, по российским оценкам, является признаком гибридной войны [32]. В отношении Китая США в ближайшие годы продолжат политику поддержки Тайваня, повышая вероятность силового сценария в разрешении вопроса.
Рост региональных конфликтов наблюдается в Северной Африке, на Ближнем Востоке, где сосредоточены ключевые интересы США. Соперничество между крупнейшими державами влияет на перспективы урегулирования ядерной проблемы Корейского полуострова, где и Россия, и Китай имеют сферы влияния.
По результатам курса на стратегическое противостояние с Китаем, администрация Трампа 2025-2029 годах теряет возможность обеспечить поддержку Китая для обуздания КНДР. России, как отмечает эксперт К. Асмолов, ситуация новой холодной войны на Корейском полуострове до перехода в горячую фазу может быть выгодна для более тесного партнерства с КНДР [33]. Вариант силового сценария разоружения КНДР станет для администрации дилеммой стратегического выбора, поскольку администрации придется перебрасывать ресурсы с других направлений.
Во-вторых, характер угроз для США изменился. Более отчетливые рамки приобретает противостояние американоцентричного и многополярного порядка. Во многом с подачи Д. Трампа США начали оформлять формальные и неформальные блоки, направленные против потенциальных противников.
Примерами блокового подхода являются QUAD и AUKUS. В Северо-Восточной Азии США активно способствуют развитию формата трехстороннего сотрудничества между США, Южной Кореей и Японией. В рамках стратегии сдерживания Китая США активно вовлекают союзников в сферу ядерного планирования, о чем свидетельствует, например, передача Австралии атомной подводной лодки (АПЛ) «Вирджиния», способной нести ядерные ракеты на борту, и создание ядерной консультативной группы США и Южной Кореи [34].
В ответ на это потенциальные соперники США создают собственные форматы сотрудничества по оси Россия – Китай – КНДР. Россия активно развивает отношения с КНДР. Ратификация Договора о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Российской Федерацией и Корейской Народно-Демократической Республикой, который по ст. 3 предусматривает механизм консультаций в случае акта вооруженной агрессии, служит дополнительным механизмом сдерживания конфликта на Корейском полуострове [35]. Как отметил министр обороны России, договор заложил основу новой евразийской системы безопасности [36]. КНДР, таким образом, становится не просто государством-изгоем, а частью оси противостояния американоцентричному порядку, обладая при этом ядерным арсеналом.
В-третьих, в последние годы обострились межкорейские отношения, что отдаляет перспективы объединения Кореи и возможности для Южной Кореи выступить в качестве медиатора на переговорах с США. В 2024 году КНДР провозгласила Южную Корею «полностью враждебным государством» и заблокировала приграничное сообщение [37].
При Президенте Южной Кореи Юн Сок Ёле между КНДР и Республикой Корея произошло несколько кризисов. Во многом они обусловлены внешнеполитической повесткой южнокорейской администрации, преследующей цели «глобального альянса» между Южной Кореей и США.
В результате идея объединения Кореи, как подчеркивает российский эксперт К. Асмолов, в Южной Корее трансформировалась в цель «демократизации» КНДР с использованием всех возможных средств. В КНДР же от идеи полностью отказались [38].
В 2024 году Президент Республики Корея Юн Сок Ёль привел страну к внутриполитическому кризису, после чего Парламент Республики Корея принял Закон об импичменте. На фоне роста северокорейской угрозы в Южной Корее растут тенденции к созданию собственного ядерного оружия [39].
Южная Корея является пороговым государством [40] и уже предпринимала в 1970-х годах попытку создания собственного ядерного оружия. Общественное мнение в стране в большинстве своем выступает за создание независимого ядерного потенциала, что внушает тревогу в условиях кризиса глобального режима по контролю над вооружениями. Таким образом, Дональду Трампу придется решать сразу две проблемы: проблему сдерживания КНДР и контрраспространения в отношении Республики Корея.
В-четвертых, КНДР сделала существенный шаг в укреплении сил ядерного сдерживания и не намерена сворачивать рост производства ядерного оружия. В 2024 году Федерация ученых-атомщиков дала оценку от 50 до 90 боеголовок с прогнозным потенциалом до 130 к концу 2020-х годов [41]. К 2024 году КНДР испытала различные средства доставки ядерного оружия, способные обойти ПРО противника. 14 января 2024 года КНДР испытала твердотопливную баллистическую ракету средней дальности с управляемой боеголовкой, способной маневрировать для обхода ПРО противника [42].
3 апреля ЦТАК информировал об испытании гиперзвуковой ракеты большой дальности «Хвасонпхо-16Б» [43]. 31 октября 2024 года был проведен запуск новой МБР «Хвасонпхо-19». Как отмечает американский аналитик В. Ван Дипен, разработка более мощной МБР по сравнению с МБР «Хвасонпхо-18» вызвана стремлением увеличить полезную нагрузку ракеты для оснащения ее разделяющейся головной частью с блоками индивидуального наведения (РГЧ ИН) [44]. КНДР уже продемонстрировала на одной из выставок два варианта МБР «Хвасонпхо-19» – с одной боеголовкой и РГЧ ИН [45].
Помимо разработки сил стратегического ядерного сдерживания, КНДР ведет активную работу над модернизацией обычных вооружений, укреплением кибербезопасности и развития космических вооружений в рамках долгосрочной стратегии, озвученной руководством на VIII съезде Трудовой партии Кореи в январе 2021 года [46].
Перспективы администрации Дональда Трампа на корейском направлении внешней политики
В сложившихся условиях администрация Трампа имеет незначительное пространство для маневра по оси эскалация / мирное урегулирование. Угрозы Дональда Трампа в адрес Ким Чен Ына, которые он позволял даже с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН, и крупномасштабные учения США и союзников вблизи границ КНДР могут привести к неконтролируемой эскалации и непреднамеренному конфликту. Эксперты уже предостерегают Трампа о том, что «теория сумасшедшего» не сработает [47]. С учетом наличия в КНДР ядерного оружия и союзнических связей маленькая победоносная война также не принесет США дивидендов и рискует вылиться в глобальную катастрофу.
В отношении мирного процесса пространства для маневра больше, но оценки как российских, так и зарубежных экспертов не оптимистичны. После победы Дональда Трампа Ким Чен Ын заявил о том, что политика США остается неизменно враждебной [48]. В США есть предположения о том, что переговоры Ким Чен Ыну не нужны, поскольку в союзе с Россией КНДР может получить необходимую поддержку в обход санкций ООН и Западных стран [49]. Известные специалисты по КНДР Р. Карлин и З. Хекер считают, что Ким Чен Ын может действовать хитростью и использовать переговоры для подготовки к войне с Югом [50].
В составе новой команды Д. Трампа – как откровенные ястребы, так и люди, способные переломить цугцванг на корейском направлении. Пост заместителя советника по национальной безопасности Д. Трампа займет старший научный сотрудник Гудзоновского института А.Вонг [51]. Он известен тем, что помогал Президенту Трампу с организацией саммитов с лидером КНДР Ким Чен Ыном. Шансы на возвращение дипломатии с КНДР в этой связи оцениваются как довольно высокие.
Эксперты также полагают, что в период администрации Дональда Трампа возможна «мегасделка» с Россией [52]. Например, США могут потребовать от России пересмотра характера отношений с КНДР в рамках переговоров по Украинскому вопросу.
Кроме того, в случае прихода к власти в Южной Корее Демократической партии «Тобуро», новые власти могут предпринять попытку сближения с Китаем и КНДР. Позитивным исходом политики Дональда Трампа на корейском направлении можно будет считать начало субстантивного диалога для разработки «Дорожной карты» к денуклеаризации Корейского полуострова. В качестве предварительного условия для такого диалога необходимо принятие мер по предотвращению ядерной войны и действий на случай инцидентов.
В конечном итоге образовавшимся осям противостояния на Корейском полуострове следует начать диалог о новой архитектуре безопасности в Северо-Восточной Азии. Такая цель ставилась в рамках шестисторонних переговоров по ядерной проблеме Корейского полуострова и не теряет актуальности в условиях новой холодной войны.
Данная статья впервые была опубликована в четвертом номере журнала «Международная жизнь» 2025 года.
Источники и литература:
1. Дьячков И.В. Эволюция северокорейской ядерной программы в контексте ядерного нераспространения в Северо-Восточной Азии (2-я половина XX – начало XXI в.): дис. … канд. ист. наук: 07.00.03. М., 2014;
2. Hayes P., Kihl Y.W. Peace and Security in Northeast Asia: Nuclear Issue and the Korean Peninsula: Nuclear Issue and the Korean Peninsula. Routledge, 2016;
3. Дынкин А.А. Трансформация мирового порядка: экономика, идеология, технологии. Полис. Политические исследования. 2024. №5. С. 8-23;
4. Lind J. Back to Bipolarity: How China’s Rise Transformed the Balance of Power // International Security. 2024. №2 (49). C. 7-55;
5. См., например: Стрельцов Д.В. Новая «холодная война»: глобальное и восточноазиатское измерения // Международные процессы. 2024. Т. 22. №2. С. 7-24; Калинин Р.Р. Корейский полуостров как очаг напряженности «холодной войны 2.0» // Вестник Московского университета. Серия XXV. Международные отношения и мировая политика. 2023. Т. 14. №4. С. 48-76;
6. См., например: Асмолов К.В., Бабаев К.В. Трехполярный мир и блоковые треугольники в Восточной Азии // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. №3. С. 165-181; Cha V., Katz K.F. Crisis and COVID in North Korea //Survival. 2024. Vol. 66. №6. P. 103-118;
7. «Camp David Principles» Agreed by Leaders of S. Korea, U.S., Japan // Yonhap News Agency. 19.08.2023 // URL: https://en.yna.co.kr/view/AEN20230819000400315?section=news (accessed 01.04.2024);
8. Устинов Р.А. Новые форматы ядерного сотрудничества США и их влияние на Договор о нераспространении ядерного оружия // Сравнительная политика. 2024. Т. 15. №3. С. 113-126;
9. Park H., Jo W. Nuclear chess on the Korean Peninsula: analysing North Korea’s «second mission» and strategic implications // Defense & Security Analysis. 2024. C. 1-20;
10. Жебин А.З. О ситуации на Корейском полуострове: 2017 / А.З.Жебин // Доклады ИДВ РАН. 2017: Составитель Е.А.Лапшина. Москва: ИДВ РАН. 2018. С. 7-18;
11. Опубликование Закона о политике КНДР в отношении ядерных вооруженных сил // ЦТАК. 09.09.2022 // URL: http://kcna.kp/ru/article/q/5f0e629e6d35b7e3154b4226597df4b8.kcmsf (дата обращения: 10.01.2023);
12. SIPRI Yearbook 2023: Armaments, Disarmament and International Security. SIPRI, 2024;
13. Armitage R.L. A Comprehensive Approach to North Korea. National Defense University, Institute for National Strategic Studies, 1999. №159;
14. Hecker S.S. Hinge Points: An Inside Look at North Korea’s Nuclear Program. Stanford University Press, 2023;
15. Albright D., Hinderstein C. Dismantling the DPRK’s Nuclear Weapons Program: A Practicable, Verifiable Plan of Action // The United States Institute of Peace // URL: https://www.usip.org/publications/2006/01/dismantling-dprks-nuclear-weapons-program-practicable-verifiable-plan-action (accessed 08.04.2018);
16. Bush and Public Opinion // Pew Research Center – U.S. Politics & Policy // URL: https://www.pewresearch.org/politics/2008/12/18/bush-and-public-opinion/ (accessed 11.04.2024);
17. Pyon C. Strategic Patience or Back to Engagement? Obama’s Dilemma on North Korea //North Korean Review. 2011. С. 73-84;
18. Presidential Memorandum on Rebuilding the U.S. Armed Forces // White House // URL: https://trumpwhitehouse.archives.gov/presidential-actions/presidential-memorandum-rebuilding-u-s-armed-forces/ (accessed 18.03.2023);
19. A New National Security Strategy for a New Era // The White House // URL: https://www.whitehouse.gov/articles/new-national-security-strategy-new-era/ (accessed 20.12.2019);
20. Remarks to the Troops by the Vice President with Q&A, Demilitarized Zone, South Korea // White House // URL: https://trumpwhitehouse.archives.gov/briefings-statements/remarks-troops-vice-president-qa-demilitarized-zone-south-korea/ (accessed 18.03.2023);
21. North Korea ‘most urgent’ threat to security: Mattis // Reuters // URL: https://www.reuters.com/article/us-usa-northkorea/north-korea-most-urgent-threat-to-security-mattis-idUSKBN19407I (accessed 25.03.2023);
22. Жебин А.З. Северная Корея: бомбы, ракеты, санкции // Aziya i Afrika Segodnya. 2017. №1;
23. Ланьков А. Северная Корея и Трамп: далеко ли до войны // URL: http:// carnegie.ru/commentary/?fa=68682 (дата обращения: 30.10.2017);
24. Panmunjom Declaration for Peace, Prosperity and Unification of the Korean Peninsula // Ministry of Foreign Affairs Republic of Korea // URL: http://www.mofa.go.kr/eng/brd/m_5478/view.do?seq=319130&srchFr=&srchTo=&srchWord=&srchTp=&multi_itm_seq=0&itm_seq_1=0&itm_seq_2=0&company_cd=&company_nm=&page=1&titleNm= (accessed 04.03.2020);
25. Pyongyang Joint Declaration // Columbia Law School // URL: https://kls.law.columbia.edu/content/pyongyang-joint-declaration (accessed 05.02.2023);
26. Agreement on the Implementation of the Historic Panmunjom Declaration in the Military Domain // The National Committee on North Korea // URL: https://www.ncnk.org/resources/publications/agreement-implementation-historic-panmunjom-declaration-military-domain.pdf (accessed 05.02.2023);
27. Joint Statement of President Donald J. Trump of the United States of America and Chairman Kim Jong Un of the Democratic People’s Republic of Korea at the Singapore Summit // The White House // URL: https://www.whitehouse.gov/briefings-statements/joint-statement-president-donald-j-trump-united-states-america-chairman-kim-jong-un-democratic-peoples-republic-korea-singapore-summit/ (accessed 04.03.2020);
28. National Security Strategy of the United States of America, December 2017 // https://trumpwhitehouse.archives.gov/wp-content/uploads/2017/12/NSS-Final-12-18-2017-0905.pdf (accessed 06.04.2024);
29. 2022 National Defense Strategy of the United States of America. Including the 2022 Nuclear Posture Review and the 2022 Missile Defense Review. U.S. Department of Defense // https://media.defense.gov/2022/Oct/27/2003103845/-1/-1/1/2022-NATIONAL-DEFENSE-STRATEGY-NPR-MDR.PDF (accessed 10.08.2023);
30. Nuclear Posture Review // Department of Defense // URL: https://media.defense.gov/2018/Feb/02/2001872886/-1/-1/1/2018-NUCLEAR-POSTURE-REVIEW-FINAL-REPORT.PDF (accessed 25.12.2019);
31. President Donald J. Trump Announces a National Security Strategy to Advance America’s Interests // The White House // URL: https://www.whitehouse.gov/briefings-statements/president-donald-j-trump-announces-national-security-strategy-advance-americas-interests/ (accessed 20.12.2019);
32. Лавров в интервью Карлсону указал на гибридную войну США против РФ // IZ.RU // https://iz.ru/1802399/2024-12-06/lavrov-v-interviu-karlsonu-ukazal-na-gibridnuiu-voinu-ssha-protiv-rf (дата обращения: 12.01.2025);
33. Асмолов К.В. Изменения политики КНДР и РК в области межкорейских отношений и перспективы развития ситуации на полуострове // Проблемы Дальнего Востока №4. С. 32-45;
34. Washington Declaration // The White House // URL: https://www.whitehouse.gov/briefing-room/statements-releases/2023/04/26/washington-declaration-2/ (accessed 14.08.2023);
35. Ратифицирован Договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между РФ и КНДР // Государственная Дума // URL: http://duma.gov.ru/news/60239/ (дата обращения: 07.12.2024);
36. Асмолов К. Визит министра обороны РФ в КНДР // Новое восточное обозрение // URL: https://journal-neo.su/ru/2024/12/12/k-vizitu-ministra-oborony-rf-v-kndr/ (дата обращения: 15.12.2024);
37. ЦТАК сообщило о полном разрывании автомобильных и железных дорог, соединенных с РК, в восточном и западном районах южной границы КНДР // URL: http://www.kcna.kp/ru/article/q/aeef8496140b878f475fb2f456a06838.kcmsf (дата обращения: 15.12.2024);
38. Асмолов К.В. О новой межкорейской стратегии Южной Кореи // Аналитические записки ИКСА РАН. Выпуск 7. М.: ИКСА РАН, 2024. С. 40-46;
39. Kelly R.E., Kim M. Why South Korea Should Go Nuclear // Foreign Affairs // URL: https://www.foreignaffairs.com/north-korea/why-south-korea-should-go-nuclear-kelly-kim?utm_medium=newsletters&utm_source=fatoday&utm_campaign=Why%20South%20Korea%20Should%20Go%20Nuclear&utm_content=20251230&utm_term=EDZZZ003ZX (accessed 12.01.2025);
40. Новая ядерная девятка? Оценка угроз распространения ядерного оружия в мире. Доклад / Ред. В.А.Орлов, С.Д.Семенов. М.: ПИР-Пресс, 2022. С. 63. (ПИР-Библиотека – книжная серия);
41. Kristensen H.M. et al. North Korean nuclear weapons, 2024 // Bulletin of the Atomic Scientists. 2024. Vol. 80. №4. P. 251-271;
42. КНДР испытала твердотопливную ракету с гиперзвуковой боеголовкой // ТАСС // URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/19727941 (дата обращения: 02.03.2024);
43. Пхеньян 3 апреля /ЦТАК/. Главное управление ракетостроения КНДР успешно провело испытательный запуск новой гиперзвуковой ракеты средней и большой дальности // Telegraph // URL: https://telegra.ph/Glavnoe-upravlenie-raketostroeniya-KNDR-uspeshno-provelo-ispytatelnyj-zapusk-novoj-giperzvukovoj-rakety-srednej-i-bolshoj-dalnos-04-02 (дата обращения: 08.04.2024);
44. Diepen V.H.V. North Korea Tests New Solid ICBM Probably Intended for MIRVs – 38 North: Informed Analysis of North Korea // 38 North // URL: https://www.38north.org/2024/11/north-korea-tests-new-solid-icbm-probably-intended-for-mirvs/ (accessed 15.12.2024);
45. Атомное Чучхе // Telegram // URL: https://t.me/nucdprk/6874 (дата обращения: 15.12.2024);
46. Великая боевая программа по достижению новых побед в строительстве социализма нашего образца // Корея. 2021. №778. С. 10−18 // URL: https://www.fessl.ru/korea/korea1.pdf (дата обращения: 10.01.2023);
47. Drezner D.W. Will Trump’s Madman Theory Work? // Foreign Policy. 2025;
48. Kim Jong Un’s Message to Trump: We’re Not Interested // The Wall Street Journal // URL: https://www.wsj.com/world/asia/kim-jong-uns-message-to-trump-were-not-interested-243210c1?mod=article_inline (accessed 15.01.2024);
49. Johnson K. Could Trump Rekindle Diplomacy With North Korea? // Foreign Policy. 2024;
50. Jong Un Welcomes Donald J. Trump to Second Term – 38 North: Informed Analysis of North Korea // 38 North // URL: https://www.38north.org/2025/01/kim-jong-un-welcomes-donald-j-trump-to-second-term/ (accessed 11.01.2025);
51. McGrath R. Trump hands out top jobs – here’s who is in and who is out // Sky. 2024;
52. Бабаев К.В. О некоторых итогах «Монтерейского триалога» Россия – КНР – США // Аналитические записки ИКСА РАН. Выпуск 7. М.: ИКСА РАН, 2024. С. 12-17.
Ключевые слова: Корейский полуостров; Региональная безопасность
RUF
F13/AST – 25/05/19
