«По сравнению с предыдущими встречами, это будет довольно рядовой саммит»

Владимир Рыбаченков

Начиная с 2010 г. Саммиты по ядерной безопасности играли важную роль в укреплении международного режима ядерной безопасности. Накануне последнего Саммита, проходящего в Вашингтоне 31 марта – 1 апреля 2016 г., в интервью Ядерному Контролю ведущий научный сотрудник Центра по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии Владимир Рыбаченков рассказал об итогах процесса саммитов и о дальнейших направлениях международного сотрудничества в сфере ядерной безопасности.

– Мы можем быть уверены, что Саммит по ядерной безопасности 2016 г. в Вашингтоне станет последним? Изначально планировалось, что все закончится в 2014 г.

 – Я думаю, что он действительно будет последним, судя по реакции экспертных кругов, процесс саммитов, в общем-то, решил ту задачу, которая была перед ним поставлена. С 2010 г. саммиты по ядерной безопасности действительно принесли ощутимые результаты в выведении на самый высокий политический уровень проблемы физической ядерной безопасности, как важнейшего элемента противодействия ядерному терроризму. Как Вы знаете, Россия приняла решение не участвовать больше в саммитах по ядерной безопасности, ссылаясь на то, что повестка дня уже исчерпана и на высоком уровне нет смысла встречаться, для того, чтобы обеспечить какие-то прорывные решения. При этом мы тоже не отрицаем, что были достигнуты серьезные положительные результаты на этом направлении, в том числе ряд стран освободились полностью от запасов высокообогащенного урана, были созданы так называемые centers of excellence (перспективные центры) на региональном уровне, которые должны способствовать повышению уровня ядерной безопасности и так далее. Но мой ответ такой: вероятно это будет последняя встреча на высшем уровне. 

– Какие ключевые вопросы, на Ваш взгляд, остались нерешенными в рамках саммитов и будут обсуждаться в Вашингтоне?

 – Я думаю, что, по сравнению с предыдущими встречами, это будет довольно рядовой саммит. Вероятно, будут обсуждены результаты добровольных обещаний отдельных стран по укреплению ядерной безопасности (то, что называлось подарочными корзинами). Будет подведены итоги того, эти страны сделали за два прошедших года. Но я предполагаю, что основной вопрос, который будет стоять на повестке саммите – это «Что же делать после 2016 года? Что будет дальше? На кого возложить задачу по укреплению режима физической ядерной безопасности?».

 – Известно, что на саммите планируется принять планы действий по ядерной безопасности для ООН, МАГАТЭ, Интерпола, ГИБАЯТ и Глобального партнерства. На Ваш взгляд, как это будет реализовано и как будет дальше выполняться?

– Я лично считаю, что наиболее важен план действий по МАГАТЭ, потому что, судя по всему, все основные задачи в дальнейшем будут возложены на Агентство. И позиция России заключается в том, что задачи по укреплению физической ядерной безопасности надо решать так, как это и раньше делалось – в рамках МАГАТЭ. Но здесь встают другие вопросы: во-первых, МАГАТЭ пока не располагает достаточными возможностями для решения этой задачи, прежде всего, в финансовом плане. Как известно, программы по укреплению физической ядерной безопасности финансируются из внебюджетных источников, дополнительных взносов государств. 

Во-вторых, механизмы, укрепления ядерной безопасности, такие как, например, Конвенция по физической защите ядерного материала, (ключевая поправка к которой, кстати говоря до сих пор ведь не вступила в силу, потому что не все государства ее ратифицировали) ограничены. Так положения КФЗЯМ не имеют юридически обязывающей силы в отличие от, скажем, обязательств, которые взяли на себя государства в рамках ДНЯО, включая обязательства по гарантиям, по допуску на места инспекторов МАГАТЭ, которые должны проверять, что не произошло переключение мирных программ государств на военные рельсы. 

Я хочу подчеркнуть, что за последние годы предпринимались определенные усилия в этой сфере. В 2012 г. была создана специальная рабочая группа, которая разработала проект Конвенции по физической ядерной безопасности, которая имела бы юридически обязывающие положения, в том числе возможность проверки соблюдения государствами условий этой конвенции, при всем понимании того, что вопрос физической ядерной безопасности довольно деликатный вопрос, связанный с режимом секретности. Тем не менее, если не обеспечить возможность проверки соблюдения государствами положений этой конвенции, все это будет бесполезно.

– После завершения саммитов по ядерной безопасности, самыми представительными встречами для обсуждения ядерной безопасности станут министерские конференции МАГАТЭ, проводимые раз в три года. Насколько эффективным будет этот инструмент?

– Это нам предстоит увидеть, но в любом случае, было бы совершенно огорчительно выбросить на помойку положительные результаты, достигнутые в результате четырех саммитов. Так, я бы отметил механизм работы шерп, который функционировал очень эффективно и позволял хорошо проводить саммиты. При подготовке очередной конференции по физической ядерной безопасности в декабре 2016 г. было бы желательно использовать этот разветвлённый механизм шерпа, чтобы обеспечить наиболее эффективную работу. Что касается периодичности встреч, то, возможно, этот вопрос тоже подлежит обсуждению, может быть, можно было бы сократить интервал до 2 лет, особенно на начальном периоде.

Выходные данные cтатьи:

Ядерный Контроль, выпуск #3 (476), Март 2016