– Ты же робот, имитация жизни.
Разве может робот написать симфонию? Создать шедевр?
– А ты?
«Я робот» (2004 г.).
Эпоха новых технологий стремительными темпами наступает на Ближнем Востоке. Соответствующие профильные разработки ведутся большинством региональных государств, а курс на цифровизацию и технологизацию стал ключевым ориентиром для большинства национальных политик. Особенно усердствуют представители региона Персидского залива, где новые технологии позиционируются как залог будущего процветания аравийских государств.
В этом контексте представляется интересным обратить особое внимание на опыт Саудовской Аравии – страны, где, с одной стороны, существует запрос на развитие высоких технологий (в том числе робототехники), а, с другой, – сохраняются традиционные идеологические препятствия.
Компаньон для кронпринца
Ключевым идеологом развития национальных технологий является кронпринц Мухаммед бен Сальман (MBS) – большинство его выступлений содержат тезисы о необходимости постепенно дистанцироваться от традиционного уклада жизни и перейти в новый глобальный мир. Согласно взглядам кронпринца, высокие технологии должны превратиться в некий альтернативный источник благосостояния Королевства после того, как национальные нефтегазовые ресурсы окончательно истощатся. В этом смысле его риторика почти полностью совпадает с коллегами по региону.
Декларируемые MBS устремления, как правило, подкрепляются конкретными действиями. Так, например, нефтегазовый гигант Saudi Aramco, с подачи саудовского истеблишмента, активно инвестирует в развитие системы искусственного интеллекта и робототехники, а также финансирует создание профильных образовательных программ в ведущих университетах страны. Развивается государственно-частное партнерство – по оценкам аналитиков, рост этого направления к 2024 г. может составить до 2,5%, а к 2027 г. – до 3,7%.
Важное место имеют и символические шаги. Так, одним из действий, подчеркнувшим серьезность намерений саудовского истеблишмента, стало предоставление подданства гиноиду (анроиду с женской внешностью) Софии на саммите «Инвестиционная инициатива будущего» в 2017 г. – после этого жеста Саудовская Аравия стала первой страной (не только Ближнего Востока, но и мира в целом), предоставившей гражданство роботу. Двумя годами позже в Мекке в тестовом режиме представили «роботизированного факиха» – дроида, издающего фетвы или дающего рекомендации по запросу паломников – а также запустили службу «роботов-проводников», обеспечивающих навигацию на территории ключевых религиозных комплексов (общее количество «проводников» по состоянию на май 2023 г. превышает 50 единиц).
Характерной чертой саудовского подхода является тесная увязка темы роботизации с анонсированной в 2016 г. программе долгосрочного развития Королевства «Видение Саудовской Аравии – 2030» («Saudi Vision 2030»). Среди прочего особо выделяется мегапроект «Neo-Mustaqbal» («Новое будущее», NEOM), предполагающий создание города нового поколения, который в перспективе станет «технологическим сердцем» Саудовской Аравии (а в некоторых маниловских планах – и всего Ближнего Востока). В карте проекта отмечается, что NEOM задуман как город, «в котором преобладают дроны, автомобили без водителя, роботы-помощники, искусственный интеллект, теплицы на солнечных батареях, «Интернет вещей» и биотехнологии».
К прогрессу с божьей помощью
И проект NEOM, и перечисленные ранее роботы создавались для мирных, созидательных целей. Именно фактор созидательности помогал MBS и его окружению избегать острого конфликта с консервативной группой богословов.
Кроме того, были приняты во внимание и некоторые особенности толкования, поскольку большинство правовых школ (мазхабов), признаваемых на территории Королевства (прежде всего, ханбалитский и шафиитский мазхабы), имеют устоявшиеся взгляды на фундаментальные вопросы. Например, знаменитый саудовский богослов Ибн Усеймин, к трудам которого чаще всего обращаются улемы при издании фетв, говорил, что непозволительным является лишь создание точной копии человека или животного. «…Если изображение нечеткое, и если у него нет глаз, носа, рта или пальцев, то это неполный образ, и он не подражает творению Аллаха, да будет Он прославлен и возвышен» (Маджму Фатава аль-Шейх Ибн Усеймин). Этой лазейкой, зачастую, и пользуются саудовские инженеры и разработчики.
Также большинство фетв, так или иначе связанных с морально-этическими нормами, очерчивают довольно четкие рамки дозволенного поведения. В частности, коллективная фетва «О посредничестве между правом и этикой» (2017 г.) оценивает тенденции к комплексной либерализации саудовского общества. Внимание уделяется, в частности, программе «Saudi Vision 2030» (хоть сама инициатива напрямую и не упоминается). Авторы фетвы отмечают, что этические вопросы развития (под которыми понимается, скорее всего, сохранение общего духовного трека развития страны) должны оставаться определяющими при национальном нормотворчестве, а также при развитии различных отраслей, будь то энергетика или ВПК.
По общей риторике саудовских фетв можно судить, что богословы не в полной мере согласны с процессами, протекающими в обществе, однако допускают их при сохранении должного баланса интересов.
Дроиды просят огня
В военной плоскости ситуация обстоит несколько сложнее. Среди саудовского генералитета стабильно растет спрос на высокотехнологичное вооружение и смертоносные автономные системы (САС). После успешного опыта использования БПЛА «Pterodactyl» (Wing Loong) саудовскими ВС, в 2017 г. в оборонном ведомстве на системной основе говорят о необходимости расширения номенклатуры UGV-вооружений (беспилотные наземные аппараты, БНА), а также о планах по разработке собственных автономных боевых систем. По мнению военных, обладание БНА позволило бы вывести саудовскую армию на качественно новый уровень, а также более эффективно решать боевые задачи на территории страны и за рубежом.
Опора на новые технологии и расширенное применение автономных вооружений, в целом, соответствует духу текущей национальной военной доктрины. По этой причине Саудовская Аравия планирует сохранять текущие «оборонительные аппетиты» – в частности, инвестировать более 20 млрд долларов в военную промышленность и НИОКР в течение следующего десятилетия (при этом не менее 40% от суммы будет направлено на разработку перспективных систем), а также заняться локализацией производств соответствующей линейки вооружений.
С другой стороны, если БПЛА еще удавалось как-то «удерживать» в границах дозволенного (апеллируя к тезису, что данные аппараты используются преимущественно для наблюдения, и по виду своему крайне далеки от других летающих существ), то создание сухопутных боевых машин все чаще подвергается критике и позиционируется большинством богословов как харам (грех). Как правило, улемы обращают внимание на несколько моментов. Прежде всего, это деструктивный фактор: боевые роботы изначально создаются для уничтожения живой силы противника, а, следовательно, призваны нести смерть и разрушение. По этой причине считать их создание и применение богоугодным делом нельзя. (Абдул Рахман аль-Баррак, Мухаммад аш-Шанкъиты и др.) Во-вторых, обращают внимание на отсутствие понятия «милосердие» в понятийном аппарате САС, что многократно увеличивает риск потерь среди гражданского населения, оказавшегося в зоне конфликтов (Абдалла аль-Мутлак).
Кроме того, ряд богословов указывают на то, что чрезмерное внимание к военной составляющей робототехники может приблизить Киямат (Судный день). Среди прочего опровергается тезис богослова-хадисоведа XIII века имама Мухийддина ан-Навави о том, что Яджудж и Маджудж (Гог и Магог) – люди. Предполагается, что эта роль уготована вышедшим из-под контроля и обретшим самосознание роботам, в то время как в качестве Даджжаля (Лжемессии) будет выступать некий искусственный разум (Салих ибн Фаузан ибн Абдуллах аль-Фаузан).
Тем не менее, несмотря на значительное давление со стороны богословов, присутствует ряд факторов, которые подстегивают развитие саудовской военной робототехники. В первую очередь, успехи ОАЭ – ключевого регионального конкурента Королевства. На протяжении последних нескольких лет эмиратский конгломерат EDGE вкладывает значительные средства в разработку роботизированных боевых комплексов, а также увеличивает объемы поставок вооружений в другие страны, постепенно вытесняя Саудовскую Аравию из числа лидеров местного рынка.
Кроме того, с точки зрения религиозных догм, у боевой робототехники в Саудовской Аравии все еще есть пространство для маневра. Речь, в частности, о кораническом принципе «аль-дарурат тубих аль-махзурат» («запретное превращается в дозволенное при острой необходимости»), который допускает «зеркальный» ответ на любой тип угрозы. В контексте этого принципа создание роботов-солдат и их использование в качестве боевых единиц допускается, если подобные технологии будут применены противником.
Иранские фокусы
Серьезное влияние на итоговую позицию Королевства по вопросам развития боевой робототехники долгое время оказывал иранский фактор. Тегеран добился значительных успехов по части создания новых моделей боевых роботов. Например, представленный в 2019 г. легкий робот «Heidar-1» может нести на себе стрелковое вооружение, а также системы фото- и видеосъемки и наблюдения, что позволяет использовать его как в роли ударной единицы, так и в качестве разведчика. Кроме того, возможность в полевых условиях оборудовать «Heidar-1» дополнительными надстройками для несения взрывчатых веществ, фактически, превращает его в модернизированный вариант самоходной мины «Голиаф», что вкупе с низкой стоимостью производства, представляет значительную угрозу для бронетехники вероятного противника.
Также, во второй половине 2020 г. иранские разработчики презентовали модель робота «Caracal», способного нести как легкое, так и полутяжелое оружие (например, СПГ-9), а начиная с 2021 г. развернули системную работу по расширению линейки САС. По оценкам экспертов, Ирану удастся достичь первых серьезных успехов по части создания роботизированных комплексов, способных нести более серьезное вооружение (ПТРК I-RAAD или КПВТ) уже к 2025 г. На этом фоне в Эр-Рияде шли бесконечные дискуссии о целесообразности соблюдения религиозных ограничений в ситуациях, когда дело касается национальной безопасности и «жизненно важных интересов» Королевства.
Достигнутое в 2023 г. в результате посреднических усилий Китая устойчивое перемирие между Ираном и Саудовской Аравией хоть и позволило частично сгладить влияние фактора «перманентной иранской угрозы» на геополитическую стратегию Королевства, не вывело вопрос из повестки полностью.
Куда пойдут саудиты?
В саудовском обществе сохраняется двойственность позиционирования: если «мирная» робототехника не вызывает вопросов (и активно внедряется), то создание боевых систем, как правило, порицается – несмотря на попытки представителей саудовского силового блока найти лазейки в системе трактовок и вывести тему САС за рамки духовного дискурса.
В период активного этапа саудо-иранской «разрядки» вопрос разработки Королевством собственных САС становится еще более противоречивым – в силу ухода с повестки ключевого аргумента «pro» – что, вероятно, скажется на темпах лоббирования идеи расширения линейки боевых комплексов. Тем не менее, сброс темпов развития соответствующих программ не отвечает долгосрочным интересам Королевства – в первую очередь, стремлению Эр-Рияда превратиться в технологического лидера региона, а также насытить национальные вооруженные силы передовыми вооружениями. По этой причине саудовский истеблишмент может довольно быстро найти нового геополитического конкурента, чтобы заместить (хотя бы частично) потребность в консолидирующем противнике и тем самым обосновать усилия, предпринимаемые на «немирном» треке.
Ключевые слова: Новые технологии; смертоносные автономные системы
GRS/ET
