В середине февраля на ресурсах Института исследований национальной безопасности (Израиль), являющегося одним из ключевых аналитических центров не только Израиля, но и Ближнего Востока в целом, была опубликована статья «Оружие массового нарушения: социальные сети, мессенджеры и их влияние на общественные эмоции».
Ее автор, Филипп Ассулин — эксперт по политической психологии и международным отношениям, приглашенный специалист Центра наследия и памяти сотрудников разведки Израиля — рассматривает феномен информационных операций и их преломление на Ближнем Востоке, в т. ч. в контексте набирающего обороты противостояния между Израилем и ХАМАС.
Представляется интересным ознакомиться с данной работой более детально — тем более, что одним лишь названием автор недвусмысленно намекает на разрушительный эффект инструментов социальных медиа, сравнивая их с ОМУ [1].
Взгляд издалека
Первое, что бросается в глаза при чтении статьи — явное смещение фокуса за пределы Ближнего Востока. Порядка 30% объема текста посвящено анализу и разбору сюжетов, связанных с регионом лишь косвенно (главным образом, используемым инструментарием и периодом «всплеска»).
Так, характеризуя масштабные информационные операции, автор «стартует» со второй половины 2010-х гг., приводя в пример медийные спекуляции вокруг президентских выборов в США (2016) и гашениеантикитайских протестов в Гонконге лояльными Пекину ЛОМами (2019). Также довольно много внимания уделяется оценке и взвешиванию заявления министра обороны РФ Сергея Шойгу о формировании подразделения «информационных войск» (2017).
Конечно, региональная повестка также находится в фокусе внимания автора — однако на фоне информационных игр глобальных держав она в значительной степени размывается и выглядит «второстепенной». Характеризуя положение дел на Ближнем Востоке, автор движется по верхам — лишь мельком затрагивая «Зеленую революцию» в Иране (2009) и череду «Twitter*-революций» и «Facebook*-восстаний» в Арабском мире (2011-2013), не выделяя при этом какие-либо специфические черты ближневосточной модели борьбы.
За рамками анализа также во многом остаются модели реагирования ближневосточных государств на спекуляции в СМИ и на попытки «раскачать» обстановку с помощью инструментов соцмедиа (хорошей иллюстрацией к которой стал бы разбор кейса несостоявшейся «хиджабовой революции» в Иране, 2022 г.) и попытки оседлать информационную волну путем создания в странах Ближнего Востока «имиджевых» подразделений (Саудовская Аравия, ОАЭ). Во всяком случае, в контексте разбора «кейса Шойгу» подобные примеры смотрелись бы вполне уместно и соответствовали бы тематической направленности статьи.
Хороший, плохой, «обороняющийся»
Может сложиться впечатление, что господин Ассулин, старательно избегая любых прямых отсылок на западный опыт информационной борьбы в первой половине текста, ненавязчиво формирует у читателя мысль, что когнитивные операции — это неизменный атрибут «недемократических режимов» (Иран, КНР, РФ), в то время как их оппоненты, напротив, сосредоточены на разработке инструментов защиты от инсинуаций в соцмедиа.
Подобный иезуитский тезис несколько противоречит реальному положению дел: специфика использования социальных медиа была описана американскими военными специалистами еще во второй половине 1990-х гг., а «наступательный» аспект информационной борьбы был в полной мере реализован на практике при проведении операций в Ираке (2003) и Ливии (2011).
Схожие авторские допущения прослеживаются и при характеристике наиболее острого — на данный момент — регионального кризиса: противостояния Израиля и ХАМАС, которое с первых дней эскалации распространяется и на информационное пространство.
Так, Ассулин максимально деликатно обходит тему активности израильских политтехнологов в соцмедиа, отдавая пальму первенства «Палливуду» (закрепившееся в западном дискурсе понятие для обозначения информационных акций палестинцев в соцмедиа — Прим. автора) и невзначай пробрасывая мысль, что после 7 октября Израиль оказался «в положении обороняющегося».
На деле положение израильтян на когнитивном фронте имеет куда более комплексный характер. Наличие возможностей (и, что важнее, навыков) комплексной работы с репутацией в социальных медиа было довольно ярко продемонстрировано израильскими политтехнологами в 2022 г., когда действующий премьер страны Нетаньяху сумел не только повернуть дышло народной поддержки (не без помощи ЛОМов) в свою пользу, но и дискредитировать ключевых оппонентов (Нафтали Беннета и Яира Лапида) в глазах общественности. С возвращением в высокие кабинеты премьер-министр, вероятно, оставил в своем ближнем кругу наиболее активных и талантливых специалистов.
Разумеется, после событий 7 октября, вылившихся впоследствии в масштабную эскалацию, действия Израиля в Секторе Газа получили крайне неоднозначную (и преимущественно негативную) трактовку, в результате чего и правительство, и сам господин Нетаньяху оказались в уязвимом и критикуемом положении (что особенно заметно по тональности и соотношению публикаций в Х/Twitter* и на Facebook*) и были вынуждены сосредоточиться на «информационной обороне» — в этой трактовке тезис господина Ассулина не вызывает каких-либо возражений.
В то же время, в масштабах конфликта в целом, «оборонительный период» продлился недолго. Так, уже в первую неделю после начала израильской операции «Железные мечи» в Секторе Газа израильские медийщики подстроились под тактику информационных подразделений ХАМАС и научились наносить эффективные информационные контрудары, купируя распространение выгодных ХАМАС инфоповодов, а в некоторых случаях даже смогли перейти в информационное наступление, полноценно перехватывая повестку. В частности, израильским проправительственным ЛОМам удалось, в целом, погасить негативный эффект от резолюции Международного суда ООН, призывавшей остановить операцию ЦАХАЛ.
Следует также обратить внимание и на некоторые «упреждающие» акции в информационном пространстве. Так, на фоне слухов о намерении израильтян расширить зону контртеррористической операции на Рафах (город на границе Египта и Сектора Газа, где находится до 1 млн палестинских беженцев) в израильском сегменте соцмедиа стали появляться материалы, в которых бросок на Рафах позиционируется как шаг к деэскалации конфликта (поскольку он якобы «позволит перекрыть последние каналы сообщения ячеек ХАМАС»), который не угрожает безопасности соседей Израиля.
Аналогичные рассуждения (пока в единичном формате) зафиксированы и в арабоязычном сегменте соцсетей — и, по всей видимости, ориентированы на население приграничных египетских поселений. Также отмечены эпизодические публикации о «неминуемой катастрофе», которую повлечет за собой разрыв отношений между Каиром и Тель-Авивом/Иерусалимом. В обоих случаях подобный контент оперативно блокируется арабоязычными модераторами, однако сам попытка израильских медийщиков вести «проактивную работу» в арабском сегменте соцмедиа, в свою очередь, ставит под сомнение тезис о нахождении израильтян в «положении обороняющихся».
Скрытые сигналы практикам
В работе господина Ассулина есть несколько завуалированных тезисов, связанных с ведением борьбы в информационном пространстве, на которые следует обратить первоочередное внимание — тем более, что эти пункты постепенно становятся «хордовыми» в противостоянии Израиля и ХАМАС.
— Ставка «возмущение общественности». Ассулин предлагает частично «зеркалить» тактику ХАМАС, чьи «имиджевые» подразделения активно используют народный гнев для создания негативного информационного фона, и тем самым более эффективно оправдывать непопулярные решения израильского истеблишмента (например, более широкий призыв резервистов в ряды ЦАХАЛ). Одним из вариантов нагнетания необходимых настроений может стать контролируемый «посев» в социальных медиа неоднозначных высказываний высоких функционеров ХАМАС.
В более широком смысле распространение «избранных цитат» нанесет имиджевый ущерб и более умеренному крылу палестинского движения (в лице ФАТХ), которые также косвенно претендуют на установление контроля над Сектором Газа, а также их зарубежным ситуативным союзникам (в первую очередь, Турции).
— Работа с мнениями по принципу «Свой — чужой». Автор указывает на важность углубления идейного единения Израиля и его западных союзников (в лице США) для придания израильской операции в Секторе Газа флера борьбы с глобальными угрозами. В этом контексте упор делается на тезис о кулуарной поддержкеХАМАС региональными державами-хулиганами (Иран) и осторожно вписывается в общий контекст американо-иранской эскалации, что должно способствовать большей покладистости Вашингтона в вопросах реагирования на перегибы при проведении операции «Железные мечи».
— Технические новшества. Для повышения общей эффективности информационной борьбы (как оборонительного, так и наступательного ее аспектов) автор рекомендует плотно работать с передовыми технологическими средствами — в частности, более активно внедрять в процессы искусственный интеллект. Данный тезис, в целом, перекликается с официальной позицией израильского истеблишмента по цифровизации сферы национальной безопасности.
Важно подчеркнуть, что большинство перечисленных выше пунктов (за исключением необходимости внедрения технических средств) поданы не напрямую, а через их осторожное «взвешивание» и оценку. Тем не менее, общий ход противостояния Израиля и ХАМАС свидетельствует о том, что расставленные Ассулином акценты, в целом, соответствуют реальному положению дел.
Вместо заключения
Работа Филиппа Ассулина, кажущаяся, на первый взгляд, обзорной (а, в некоторых случаях, и излишне упрощенной), является важной для изучения и, несомненно, достойна внимания российских специалистов соответствующего профиля.
Выступая де-факто от лица израильского разведывательного сообщества (точнее его академической составляющей), господин Ассулин довольно комплексно подходит к выявлению потенциальных «болевых точек» оппонентов Израиля в информационном пространстве (сосредоточившись на ХАМАС, как ключевой угрозе в краткосрочной перспективе) — хотя и намеренно растушевывает некоторые тренды для достижения эффекта большей поляризации и создания ложного впечатления об ослабевании позиций Израиля.
При этом важно понимать, что рассмотренный текст является по сути застрельным — как отмечено в послесловии, его расширенную версию предполагается представить научно-экспертному сообществу в марте 2024 г., на полях закрытой ежегодной конференции INSS, где традиционно собираются ключевые фигуры военно-политического руководства Израиля и его союзников.
В целом, можно ожидать, что в новой редакции обзора будет уделено большее внимание различным аспектам реагирования на «информационную угрозу» со стороны Ирана (чьи медийные позиции с началом кризиса в Секторе Газа заметно укрепились), а также удержанию арабских партнеров Израиля в орбите нормализации за счет создания позитивной повестки в арабоязычном сегменте Интернета.
[1] Автор, в частности, использует конструкцию «Weapons of Mass Disruption» (подразумевая термин «Weapons of Mass Destruction»).
* Деятельность Facebook и X (Twitter) признана экстремистской и запрещена в России.
Ключевые слова: Рецензия; Кибербезопасность; Ближний Восток; Глобальная безопасность
ET
E16 MIN – 24/02/14
