Анализ
Юрий Шахов: Как Вы оцениваете ход адаптации стран, присоединившихся к БРИКС после 1 января 2024 года? Чувствуют ли «новички» себя своими в объединении? Действуют активно или предпочитают наблюдать?
Сергей Рябков: Встраивание новобранцев в сложившуюся в рамках БРИКС архитектуру и вообще обеспечение плавности этого процесса было одним из приоритетов нашего председательства в объединении в 2024 году. Все участники БРИКС признают, что мы достаточно эффективно с этой задачей справились. Теперь мы уже вступили, наверное, во второй этап расширения. Я не буду здесь заниматься спекуляциями о том, когда, кто и в каком качестве пойдёт на дальнейшее сближение с БРИКС. Возможности для этого есть – в том числе через создание категории государств-партнёров. Их уже тоже у БРИКС немало – стран, получивших такой статус за последнее время. Но, конечно, очень важно, что в этом (2025 – прим. ред.) году к БРИКС в качестве полноформатного члена присоединилась Индонезия. Она без раскачки приступила к сотрудничеству по всем направлениям и вносит, в общем, ценный и эффективный вклад.
Я бы сказал так: интеграция новичков уже успешно завершена, с учётом тех результатов, которые они демонстрируют. Как БРИКС функционирует в расширившемся виде – думаю, всем видно и заметно. Здесь нареканий быть не может. Практические результаты отражаются в итоговых документах. Достаточно взять объёмные декларации лидеров, которые принимались в Казани в 2024 году и в Рио-де-Жанейро в 2025 году – видно, что сделано и что будет дальше делаться. Это программа действий, по большому счёту, не просто заявление о намерениях, а фактически дорожная карта практической работы. Здесь нам всем в БРИКС есть чем гордиться и есть куда дальше двигаться.
Юрий Шахов: Как уже отмечалось выше, за прошедшие несколько лет число участников объединения увеличилось более чем вдвое. Стало ли сложнее искать «общие знаменатели» для выстраивания диалога в рамках площадки?
Сергей Рябков: Понимаете, БРИКС изначально формировался как объединение государств, принадлежащих к разным, даже цивилизационным укладам, представляющим разные континенты и культуры. Соответственно, у каждого из участников БРИКС есть серьёзная национальная специфика, собственное видение – и своей роли в объединении, и того, куда оно должно двигаться, как развиваться. Но важнее другое: БРИКС непоколебимо утверждён на принципах подлинного равноправия, открытости и взаимного уважения. Без этого просто БРИКС не состоялся бы. И именно здесь проявляется очень продуктивный баланс между национальной самобытностью и общей приверженностью именно такой модели сотрудничества. С этой точки зрения БРИКС, конечно, во многом – первопроходческое международное явление. И именно поэтому оно привлекает к себе повышенное внимание: людям во многих странах интересно разобраться, если хотите – примерить на себя «бриксовские одежды», посмотреть, как они будут смотреться при сохранении национальной самобытности. На саммитах, которые я упоминал – в Казани и Рио-де-Жанейро – приняты и выработаны решения, отражающие близость подходов государств-участников к многим ключевым сюжетам глобальной и региональной повестки дня. Подтверждена приверженность дальнейшему уплотнению политической координации в целях содействия формированию нового демократического, полицентричного миропорядка, где интересы стран мирового большинства будут должным образом учитываться.
Юрий Шахов: Не можем также не отметить, что с течением времени рабочая повестка БРИКС только расширяется. Чем это обусловлено: безоговорочным единением или сужением обсуждений до общих тем, где риск возникновения противоречий минимален?
Сергей Рябков: Ну, начнём с того, что разногласия бывают, и мы не скрываем, что есть нюансы в подходах. Но сила БРИКС в том, что решения, принимающиеся консенсусом, в конечном итоге носят объединительный характер. Это реально общий знаменатель. Некоторые говорят – наименьший общий знаменатель, а я в данном случае скажу, что бывает и наибольший общий знаменатель, с точки зрения того, как позиции разных стран, будучи сформулированными коллективно, приобретают дополнительный вес и, если хотите, пробивную силу на других международных площадках. БРИКС изначально работал по трём корзинам: это политика и безопасность, экономика и финансы, и гуманитарные контакты. Но эти корзины не имеют ничего общего, например, с похожими тремя корзинами по наполнению в ОБСЕ, где весь инструментарий используется западной группой в узкокорыстных, эгоистических интересах – в интересах деструктивной геополитики, подавления тех, у кого суверенные собственные взгляды на мировые дела. В БРИКС эти же корзины наполняются практическими инициативами и, в политическом смысле, отражают общие взгляды и на мировые процессы, и на вызовы в сфере безопасности, и на конфликтные ситуации, чего БРИКС не чурается.
Бразильское председательство в текущем году продолжило многие начинания, которые мы в 2024 году внедрили и которым дали старт. Договоренности Казани, в том числе в торгово-экономической, финансовой и культурной сферах, живы – продолжают отрабатываться. Расширение повестки дня – это естественный процесс. Мир не становится проще, и, по мере накопления определённого опыта собственного сотрудничества в многостороннем формате, вполне естественно, БРИКС фиксирует свои подходы, заявляет о них. Это ещё раз помогает нам действовать на других площадках – вне БРИКС.
Юрий Шахов: На Западе в последнее время участились заявления, что БРИКС «нацелен против них». Что на самом деле является объединяющим фактором для участвующих в нем стран? И почему кампания по очернению БРИКС в последнее время стала набирать обороты?
Сергей Рябков: Закономерно и объяснимо внимание наших оппонентов к БРИКС. Объединение трансформировалось в реальную силу, с которой нельзя не считаться. Оно стало неотъемлемым компонентом новой, меняющейся картины мироустройства. Но западные визави привыкли мыслить в сугубо своей парадигме – в логике блокового мышления, которая сводится к формуле: «кто не с нами, тот против нас». Это мышление не просто въелось, оно стало абсолютно неотменяемой частью ментальности политиков и политико-формирующих кругов на Западе. Отсюда – подозрительность, отсюда стремление найти способы, как ослабить БРИКС, как помешать его дальнейшему развитию. Все это понимают.
Те, кто сближается с БРИКС, видят упорство, с которым западники пытаются навредить объединению. Тем не менее, тяга к взаимодействию в этом формате остаётся значительной. Страны, которые себя уважают, политики, которые думают прежде всего о национальных интересах, а не о том, как понравиться какому-нибудь дяде в какой-то столице, делают осознанный выбор в пользу сближения.
В БРИКС нет скрытой повестки дня. В этом убеждаются не только те, кто непосредственно работает в объединении, но и приглашённые государства. На протяжении последних лет это особенно заметно. И в период южноафриканского председательства в 2023 году, и у нас – когда проходил саммит в Казани в октябре 2024 года, по сути дела год назад, и в Рио-де-Жанейро в июле текущего года – в каждом из этих мероприятий участвовали почти три десятка стран Глобального Юга и Востока. Кроме того, принимали участие руководители исполнительных структур ООН, ВОЗ, ВТО, многосторонних банков развития. Сами понимаете: если бы в этих форматах «варилось» что-то антизападное, если бы там задумывались какие-то схемы, сплетались нити заговора, чтобы подорвать западные структуры, – это было бы известно и заметно. Поэтому то, в чём обвиняют БРИКС, – лишь отражение курса на ослабление геополитических конкурентов. И это будет происходить и дальше. Мы будем этому противостоять.
Юрий Шахов: Взглянем на эту же ситуацию, но уже с позиции БРИКС. Как объединение реагирует на новый вызов? Предпринимает шаги для развеивания навязываемых негативных стереотипов или придерживается принципа «И это пройдет»?
Сергей Рябков: Несмотря на то, что БРИКС не так давно сложился – и, по большому счёту, история Объединения ещё и двух десятилетий не насчитывает, – опыт уже накоплен, и глубоко продуманные подходы к повестке дня формируются каждым председательством. Каждое из них, несомненно, вносит свою лепту в дальнейшее движение БРИКС. Но и все, кто входит в Объединение, так или иначе вносят свой конструктивный вклад в эту работу. Достаточно процитировать президента Путина, который на пленарной сессии Международного дискуссионного клуба «Валдай» сказал: «Мы не выстраиваем политику против кого-либо. Вся политика БРИКС направлена на себя, на членов этой организации –ну, объединения, по факту».
И действительно, БРИКС продолжает двигаться в соответствии с намеченными целями и с упором на решение именно практических задач. Этот момент я хотел бы акцентировать дополнительно. Уже наступает период, когда название итоговых документов саммитов – а это декларации – несколько противоречит тому, чем БРИКС реально занимается. Ведь декларация – это нечто декларативное, то, о чём заявляется. Да, декларации важны: мы фиксируем позиции, подходы. Но основная часть этих документов, оперативные параграфы, охватывают именно практическое сотрудничество. И оно продолжает наполняться реальными делами. Это очень важно, и я уверен, что так будет и дальше.
Юрий Шахов: В Казанской декларации БРИКС, принятой в 2024 году, отмечается, в частности, «приверженность дальнейшему продвижению институционального развития БРИКС». Подразумевается ли под этим только экономическая сфера или стоит рассматривать шире? В чем следует ожидать проявления «институциональности» объединения?
Сергей Рябков: Вообще институциональное развитие – это объективно обусловленный процесс, и он охватывает, затрагивает, по крайней мере, все аспекты сотрудничества в БРИКС. Одно из направлений – развитие взаимодействия с государствами мирового большинства. И конкретные результаты неоспоримы. Я уже упомянул о том, что есть решение о создании категории стран-партнёров. Оно было принято в Казани – это одно из значимых достижений российского председательства. На сегодня десять стран являются партнёрами БРИКС: Белоруссия, Боливия, Вьетнам, Казахстан, Куба, Малайзия, Нигерия, Таиланд, Уганда и Узбекистан. Вообще в БРИКС есть общее понимание, что двери объединения должны оставаться открытыми для взаимодействия со странами Глобального Юга и Востока, которые разделяют ценности БРИКС, о которых я уже говорил. И интерес к БРИКС продолжает расти. Мы наблюдаем, что на традиционных сессиях «аутрич» и «БРИКС+» выступающие, те, кто приглашён на эти мероприятия, демонстрируют стремление не просто получше разобраться с тем, какие возможности БРИКС открывает перед ними, но уже и внести интеллектуальный, да и практический вклад в эту работу. Мы это приветствуем. Я думаю, что БРИКС и дальше будет выполнять роль одного из локомотивов мировых позитивных преобразований. Потенциал здесь большой, и он только начинает реализовываться.
Юрий Шахов: Вместе с расширением БРИКС актуальность приобрёл вопрос о возможной институциализации объединения: появления полноценных механизмов, позволяющих более эффективно управлять БРИКС. Стоит ли ожидать такой институционализации и превращения БРИКС в полноценную организацию?
Сергей Рябков: Вы согласитесь со мной, я уверен, что с момента своего возникновения БРИКС преобразился – прошёл даже несколько этапов качественной трансформации. Начиналось всё как неформальная диалоговая площадка, а теперь это разветвлённый, сложный, многокомпонентный механизм межгосударственного взаимодействия по широкому спектру направлений. При этом удалось избежать излишней бюрократизации, не допустить нежелательной жёсткой привязки к организационной структуре. И это, в свою очередь, является гарантией того, что диалог ведётся на равноправной основе, а коллективные ответы на текущие задачи вырабатываются достаточно эффективно – и без каких-либо «надстроечных» звеньев.
Задача превращения БРИКС в полноценную международную организацию на повестке дня пока не стоит. В рамках объединения функционирует, я уже об этом говорил, достаточно развитая механика финансово- и торгово-экономического сотрудничества. Взаимодействие ведётся по линии профильных ведомств и деловых сообществ государств. Эта модель доказывает свою эффективность на данном этапе, и вряд ли она требует корректировки. Как говорят англоязычные коллеги: don’t fix what works – не чини то, что работает. Вот этим принципом мы и руководствуемся.
Мы стараемся активно подключать партнёров к различным министерским и экспертным механизмам сотрудничества. Мы понимаем, что их участие идёт на благо и самому БРИКС, повышает его потенциал. В любом случае, все решения в БРИКС принимаются только консенсусом – и это одна из ключевых гарантий того, что национальные интересы каждого государства защищены и обеспечены. Нам не нужна институционализация ради институционализации. Нам нужно наращивание практической отдачи от партнёрства в рамках БРИКС. На этом мы и будем сфокусированы.
Юрий Шахов: Тематике безопасности в БРИКС традиционно отводится особое внимание. Однако, как видится, потенциал взаимодействия объединения в этой области далеко не реализован. Согласны ли Вы с таким утверждением и в чем видите наибольшие возможности для сотрудничества в сфере безопасности?
Сергей Рябков: Я также полагаю, что потенциал реализован не полностью. Он существует – и этими вопросами надо заниматься дальше. Мы будем этим заниматься. Общая задача – внести вклад в глобальные усилия по укреплению международного мира и безопасности. Каждая из стран БРИКС имеет свой опыт, свои практики, свои приоритеты – если хотите, в этой сфере. И БРИКС, как интегратор подходов, конечно, способен и будет делать больше в этом направлении. Но я призываю не закрывать глаза на то, что уже в БРИКС достигнуто в этом объединении.
Это, безусловно, содействие миру и стабильности, урегулирование региональных конфликтов, в том числе внимание к ситуации на Ближнем Востоке и в Северной Африке – без чего, наверное, там ситуация была бы ещё хуже, ещё проблемнее. У нас есть достижения и в таких областях, как обеспечение продовольственной и энергетической безопасности, а также адаптация к последствиям изменения климата. Мы придаём существенное значение укреплению диалогов в формате высоких представителей стран БРИКС, курирующих вопросы безопасности, а также деятельности профильных рабочих групп – по антитеррору, по безопасности в сфере информационно-коммуникационных технологий, по противодействию коррупции, незаконному обороту наркотиков. Это всё вопросы, напрямую замыкающиеся на обеспечение безопасности. Это очевидно, и БРИКС здесь работает эффективно. По инициативе России в 2020 году была принята антитеррористическая стратегия БРИКС – пример, который задаёт параметры и рамки практической работы на данном направлении, которое, к сожалению, не становится менее актуальным. В современном мире террористическая угроза никуда не делась, а в некоторых аспектах её острота даже повысилась.
Юрий Шахов: Какая роль в рамках БРИКС сегодня отводится цифровой экономике и технологиям? Есть ли инициативы, которые, на Ваш взгляд, в ближайшей перспективе могут стать «визитной карточкой» объединения?
Сергей Рябков: Понятно, что цифровая взаимосвязанность – это важнейшая предпосылка для социально-экономического развития любого государства. И, естественно, объединение не может оставаться в стороне. Участники БРИКС в полной мере осознают важность формирования благоприятной, инклюзивной и безопасной среды для развития цифровой экономики. Данные вопросы предметно обсуждаются по линии рабочей группы по цифровой экономике и искусственному интеллекту в рамках Делового совета БРИКС, по линии рабочей группы по цифровой трансформации промышленности, а также на площадке партнёрства БРИКС по вопросам новой промышленной революции – так называемого ПартНИР. Мы отмечаем значительный вклад бразильской стороны, бразильского председательства, в эти усилия. Председательство организовало целый ряд тематических мероприятий, нацеленных на содействие внедрению цифровых услуг в разные секторы экономики – среди которых сельское хозяйство, производство, транспорт, здравоохранение, образование, финансирование. Всё это проводится с учётом конкретных, зачастую различных потребностей каждой страны-участницы.
Мы уделяем большое внимание доработке Стратегии экономического партнёрства БРИКС на период до 2030 года. В ней будут поставлены задачи – то есть определены магистральные ориентиры, цели нашего сотрудничества по вопросам, касающимся многосторонней торговой системы, цифровой экономики, финансового сотрудничества и торговли, а также устойчивого развития. Так что цифровизация в широком смысле, включая и искусственный интеллект, находится на переднем плане сотрудничества в объединении, и на этих вопросах фокусируется всё больше внимания.
Юрий Шахов: Как Вы оцениваете перспективы совместной работы стран БРИКС в области искусственного интеллекта? За последние несколько лет от участников объединения (в том числе «новичков») неоднократно звучали предложения объединить усилия. Так ли на самом деле близок «ИИ-БРИКС»?
Сергей Рябков: Говорить о создании ИИ-БРИКС преждевременно, но тематика искусственного интеллекта, конечно, у всех на слуху – и мы активно этим занимаемся. Большим достижением в этом году стало принятие на саммите в Рио-де-Жанейро отдельной лидерской декларации по вопросам глобального управления искусственным интеллектом. До этого саммита таких документов в практике БРИКС не было. Страны БРИКС исходят из того, что сотрудничество в данной области призвано способствовать снижению потенциальных рисков и наращиванию потенциала – прежде всего развивающихся стран. И это взаимодействие должно способствовать преодолению, к сожалению, растущего цифрового разрыва – как внутри государств, так и между ними. Отфиксировано, что работа в этой сфере должна вестись в соответствии с национальным законодательством и Уставом ООН, быть ориентированной на развитие, строиться на принципах уважения государственного суверенитета, защиты персональных данных, прав и интересов человека.
Мы считаем, что востребованы именно коллективные усилия для создания глобальной системы управления искусственным интеллектом, которая способствовала бы поддержанию наших общих ценностей. При этом БРИКС чётко выступает в пользу координирующей роли ООН в этих процессах. Но я бы не стал уже на нынешнем этапе говорить, что появляются общие стандарты БРИКС в области искусственного интеллекта – они ещё не до конца определены. Однако мы активно работаем с партнёрами над сближением подходов и видим заинтересованность в этой работе со стороны всех участников объединения.
Юрий Шахов: Не так давно мир перешел «малый экватор века»: 2050 год стал к нам хронологически ближе, чем 2000 год. В этой связи хотели бы попросить Вас кратко сформулировать, что, по Вашему мнению, должно стать главным приоритетом в укреплении глобальной системы безопасности (с точки зрения БРИКС) на ближайшую перспективу?
Сергей Рябков: «Малый экватор века» – конечно, красивая метафора. Я не стал бы противопоставлять первую четверть XXI века второй. Ведь именно на исходе первой четверти XXI века, в 2024 году, в Казани был заложен фундамент той работы, которая будет вестись дальше. Это серьёзнейший задел, и не случайно девизом российского председательства было: «Укрепление многосторонности для справедливого глобального развития и безопасности». Этот девиз вбирает в себя ключевые задачи, как мы их видим –прежде всего на бриксовской площадке, но не только, и в более широком контексте. Он останется формулой, с которой мы будем сверяться, работая дальше. Без многосторонних начал, без их укрепления, без сотрудничества невозможно решить усложняющиеся задачи, преодолеть существующие вызовы, выйти из конфликтов более сильными и построить мир, где уважаются суверенитет и независимость государств, где государства сотрудничают. Сделать это без взаимодействия будет очень сложно. Но именно БРИКС и помогает нам так работать.
Юрий Шахов: Какие ожидания Россия связывает с председательством Индии в БРИКС в 2026 году в части дальнейшего укрепления коллективных подходов к обеспечению международной стабильности и безопасности?
Сергей Рябков: Наши индийские друзья традиционно проявляют большой интерес и уделяют значительное внимание работе в бриксовском формате. Это было всегда: Индия – среди основателей объединения. Сейчас, когда БРИКС расширился, это уже корабль, который индийский капитан в будущем году, я уверен, поведёт устойчивым, твёрдым курсом в направлении дальнейшего углубления сотрудничества. Приближается окончание бразильской вахты и, соответственно, момент, когда индийские коллеги поделятся с другими участниками объединения своими конкретными планами. Но я уверен, что они, как это бывало и в прошлом, в периоды индийского председательства в объединении, по каждому из направлений добавят динамики, добавят инициатив. Причём сделают это глубоко продуманно, со своей национальной спецификой, к которой мы относимся максимально уважительно и стараемся полностью поддерживать.
Вообще каждое председательство мы стараемся поддерживать, и будем это делать в индийский год, несомненно, также. Посмотрим, с какими результатами мы придём к концу будущего года, но я уверен, что при индийском председательстве взаимодействие внутри БРИКС и с государствами-партнёрами БРИКС получит значительное продвижение.
Полная версия данной статьи доступна в Security Index Yearbook Vol.2 (2026-2027)
Ключевые слова: БРИКС
RUF
E16/SHAH – 25/12/16
