Эксклюзивное интервью
«Россия выступает против “вепонизации” космоса, то есть появления в космосе военных систем боевого, ударного назначения»: Интервью Андрея Кошкина с Михаилом Лысенко
16 декабря 2024 г.
ПИР-Центр провёл интервью с Михаилом Николаевичем Лысенко, заместителем заведующего кафедрой международного права МГИМО МИД России, членом Экспертного совета ПИР-Центра. В ходе интервью обсудили различия между понятиями «милитаризация» и «вепонизация» космического пространства, угрозу гонки вооружений в космосе на современном этапе, роль международных организаций и объединений в предотвращении гонки вооружений, актуальность текущей системы международного права и другие вопросы.
Интервью провел Андрей Кошкин, стажер программы ПИР-Центра «Россия и ядерное нераспространение», студент РАНХиГС при Президенте РФ.
Андрей Кошкин: Насколько сегодня актуальна тема милитаризации космоса? Какие Вы видите возможные сценарии развития ситуации в области милитаризации космоса и потенциальные меры, которые могут быть предприняты для предотвращения гонки вооружений в этой сфере?
Михаил Лысенко: Тема милитаризации космоса всегда была актуальной, но важно понимать, что милитаризация не означает нечто однозначно негативное и «агрессивное».
Давайте вспомним: как только началось практическое освоение космоса, военные были первыми, кто включился в этот процесс. Вспомним, кем был Гагарин? Военным летчиком! Это никто и не скрывал. Именно у военных были наиболее передовые технологии, прежде всего ракетные. Именно военные располагали самым подготовленным для космической среды персоналом.
Милитаризация космоса, то есть именно участие в ней военных, сама по себе не несет угрозы для глобальной стабильности и безопасности.
Сегодня в космосе много военных систем, но это не оружие! Это «глаза и уши» — информационные спутниковые системы, которые предназначены для отслеживания ситуации, мониторинга, военной связи, а также для выполнения двойных задач, например для отслеживания природных катастроф. Более того, военные спутники выполняют такую полезную функцию, как контроль за выполнением договоров в области контроля над вооружениями. Поэтому против милитаризации космоса, то есть использования его в военных целях, подавляющее большинство государств не выступает.
Часто возникает путаница: многие в обиходе отождествляют милитаризацию космоса с его «вепонизацией» (от слова weapons — английское слово, внедренное в русский язык, не самое удачное). Так вот, Россия выступает не против милитаризации, под которой подразумевают информационное, не боевое использование космоса, а против «вепонизации» космоса, то есть появления в космосе военных систем боевого, ударного назначения. Такие системы были бы предназначены для поражения как других находящихся в космосе военных систем, так и для нанесения ударов из космоса по объектам на Земле. В этом, то есть в ударном предназначении потенциальных военных космических систем, и состоит суть «вепонизации».
Если дело дойдет до «вепонизации», а сейчас оружия как такового в космосе нет, это будет крайне опасная и безрассудная тенденция, потому что космос перенасыщен средствами гражданского назначения, которые мы используем в повседневной жизни. Это и наши телефоны, и спутниковое телевидение, и компьютерная связь, и интернет. Представим себе, что в космосе вспыхивает военный конфликт. Начинаются боевые действия, в результате разрушаются или глушатся сотни спутников. Как итог, наступает полный коллапс на Земле: телефоны не работают, спутниковая связь не функционирует, навигаторы в автомобилях отключены… Еще раз: не надо путать «милитаризацию» и «вепонизацию».
Милитаризация идет — это процесс объективный, а вот «вепонизация», к счастью, пока была предотвращена. Необходимо закрепить этот результат. Возможных сценариев только два: либо статус-кво, то есть продолжение ситуации, при которой в космосе есть и будут военные системы, но чисто информационные; либо «вепонизация» со всеми ее разрушительными последствиями.
Россия выступает против «вепонизации» космоса, против начала там, как и почти везде на Земле, гонки вооружений.
Для предотвращения гонки вооружений могут быть предприняты дипломатические и переговорные меры, включая меры доверия и транспарентности, то есть сотрудничество и межгосударственное взаимодействие. В идеале — заключение новых договоренностей в данной области.
Андрей Кошкин: Насколько эффективен «Договор о космосе 1967 года» в современных геополитических условиях? Предотвращает ли этот договор вепонизацию космического пространства?
Михаил Лысенко: Договор имеет непреходящее значение. Многие любят покритиковать его, утверждая, что договор, мол, запретил только ядерное оружие в космосе, а любые другие виды оружия, и через них «вепонизация», не запрещены. Это не совсем так. Не будем забывать, что этот договор, прежде всего, запретил абсолютно любую военную деятельность на космических телах.
То есть на Луне и прочих космических телах, где рано или поздно будут высаживаться и обживаться люди, любая военная деятельность запрещена. Любая! Это было просто революционное решение, которое зафиксировано в Договоре. Кстати, есть еще один уникальный, полностью демилитаризованный «заповедник» на нашей планете — Антарктика. Согласно договору 1959 года, в Антарктике запрещена любая военная деятельность.
Такой же уникальный и революционный запрет введен и на космических телах. А вот вне космических тел, то есть в открытом космосе, на орбитах, действует лишь ограниченный запрет — на размещение не всех вооружений, а лишь оружия массового уничтожения, то есть биологического, химического и, самое главное, ядерного. Этот пробел в Договоре позволяет осуществить на практике «вепонизацию», то есть разместить в космосе не ОМУ, а иное оружие: кинетическое, лазерное или любое другое, которое не относится к категории ОМУ.
В последние годы выявился еще один пробел Договора о космосе и международного права в целом. Это использование гражданской космической инфраструктуры одного государства для участия в вооруженном конфликте на территории другого государства и оказания военной помощи одной из сторон. Я имею в виду конкретно спутниковую группировку и наземные принимающие системы «Starlink» Илона Маска. Эта гражданская коммерческая спутниковая система используется для оказания помощи украинским военным, чтобы наводить оружейные системы на российские объекты. То есть американские гражданские спутники используются для того, чтобы убивать российских военных и мирных жителей, а также поражать наши объекты. Это принципиально новая международно-правовая ситуация, которая объективно не была предусмотрена отцами-основателями Договора о космосе и иными соглашениями в этой области.
Это новое направление военной деятельности, которое не «покрыто» нормами международного космического права, да и гуманитарного права. Поэтому здесь настоятельно назрела необходимость юридически запретить такую деятельность. В идеале было бы важно принять для этого новую международную конвенцию. Но шансы даже начала таких переговоров в современной накаленной обстановке равны нулю.
Поэтому необходимо идти поэтапно. В качестве первого шага я бы предложил инициировать резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН о запрете использования гражданской космической инфраструктуры одного государства или группы государств для участия в вооружённых конфликтах за рубежом и о квалификации таких действий как агрессии и международных преступлений.
Если такие действия будут квалифицироваться как агрессия, то у страны, подвергшейся нападению с использованием упомянутых средств, появятся дополнительные основания для самообороны согласно ст. 51 Устава ООН, включая нанесение удара по этим спутникам. Что же касается квалификации упомянутых действий как международных преступлений, то это предполагало бы правовые последствия для индивидуальных лиц: привлечение их к ответственности в ходе возможных международных или национальных трибуналов.
Андрей Кошкин: Какие стратегические цели США преследовали, продвигая свои проекты в рамках Совета Безопасности ООН в мае текущего года? В чём заключается противоречие между Россией и США в области исследования и использования космоса? Насколько глубока эта пропасть между Россией и США, и каковы её последствия для будущего международного сотрудничества в космической сфере?
Михаил Лысенко: США преследовали не стратегические, а чисто пропагандистские цели. О чем шла речь? О принятии резолюции, запрещающей размещение ядерного оружия в космосе. Но ведь такой запрет уже прописан в Договоре по космосу, о чем мы только что говорили. Зачем же снова запрещать то, что уже запрещено, да еще и в конкретных договорных формулировках? Это же «масло масляное».
Цель была проста — перехватить у нас инициативу. Как вы знаете, Россия и Китай разработали и продвигают проект договора, направленного на универсальный запрет размещения в космосе любого оружия. Чтобы перехватить инициативу, американцы вместе с японцами выдвинули в Совете Безопасности ООН свой проект.
Моя сугубо личная позиция такова: я бы взял да и поддержал этот проект, но с оговоркой, что стороны подтверждают соответствующие положения Договора по космосу и выступают за начало переговоров о новом договоре с универсальным запретом на размещение в космосе любого оружия.
Что касается наших противоречий с США в области космоса: они связаны с тем, что США практически везде претендуют на лидерство и доминирование, настаивая, чтобы все международные вопросы решались исключительно по их политическим «лекалам».
Давайте сравним. Россия во всех своих доктринальных документах и двусторонних договорах делает акцент на сотрудничество и учет взаимных интересов. А теперь откройте любой американский доктринальный документ — там всё пропитано идеей американского «лидерства».
Недавно в США вышел, к примеру, доклад о политике в Арктике. Там сказано, что США должны «восстановить» свое «лидерство» в этом регионе. Спрашивается, а когда оно у них там было? Никогда! Историческое лидерство всегда было у России. Если бы Россия в 1867 году не «уступила» США Аляску, то ныне у США географически не было бы даже выхода в Арктический регион.
На каком основании США настаивают на своем лидерстве в Арктике? Почему с этим должны соглашаться другие страны, которые исторически присутствовали в регионе и внесли неоценимый вклад в его освоение?
Аналогичны претензии США на лидерство и доминирование в космосе. Они будут и далее сдерживать наше потенциальное взаимодействие там.
В нынешней крайне накаленной ситуации, когда уже идут разговоры даже о потенциальной возможности начала ядерной войны, упомянутая вами «пропасть», думаю, будет лишь увеличиваться. По крайней мере, в обозримый период. Тем не менее это не значит, что мы должны вставать на путь конфронтации.
Мы должны идти своим путем, развивать космическую технику и добиваться успехов там, где можем. Создавать, в том числе, свои мощные орбитальные группировки и собственную космическую станцию под названием РОС (Российская орбитальная станция).
Андрей Кошкин: Если усилия в Совете Безопасности ООН не приводят к желаемым результатам в области контроля над вооружением в космосе, могут ли сыграть свою роль в этой дискуссии другие международные организации и объединения, такие как СНГ или БРИКС? Какие шаги могли бы предпринять эти организации для расширения диалога между государствами по вопросам милитаризации и вепонизации космоса?
Михаил Лысенко: В СНГ реальным космическим потенциалом располагает только Россия. Частично такой потенциал есть у Беларуси, где действуют отдельные программы и предприятия, создающие космические аппараты. Остальные государства СНГ космическим потенциалом не обладают. В рамках СНГ существует Межгосударственный совет по космосу. Недавно вступило в силу обновленное соглашение о совместной деятельности государств в области исследования и использования космоса, но это сотрудничество ориентировано исключительно на мирное освоение космоса. Нам, безусловно, важна политическая поддержка стран СНГ по тематике неразмещения оружия в космосе на международных форумах, однако СНГ, в основном, является площадкой для интеграционного и мирного сотрудничества.
Что касается БРИКС, то в это объединение входят такие лидеры космической деятельности, как Китай и Индия. Поэтому позиция прежде всего этих стран, а также других участников БРИКС, безусловно, важна. С Китаем, как я упомянул выше, мы выдвинули проект универсального договора о запрете любого оружия в космосе.
Что касается самой площадки БРИКС: обсуждение темы недопущения оружия в космос уже ведется. На недавнем саммите в Казани была принята декларация от имени лидеров, где в пункте 45 сформулирована развернутая позиция стран БРИКС. Процитирую: «Мы вновь выступаем в поддержку обеспечения долгосрочной устойчивости космической деятельности и предотвращения гонки вооружений в космическом пространстве (ПГВК) и размещения оружия в космосе, в том числе посредством переговоров о принятии соответствующего правового многостороннего документа в целях обеспечения глобальной безопасности. Мы считаем внесение обновленного проекта договора о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве, применения силы или угрозы силой в отношении космических объектов на рассмотрение в рамках Конференции по разоружению в 2014 году важным шагом для достижения данной цели».
Эту консолидированную, четко сформулированную, развернутую и продуманную позицию, безусловно, необходимо продвигать на всех иных площадках. БРИКС — это очень и очень весомый форум. С учетом расширения его членского состава и появления наблюдателей эта площадка становится все более значимой. Если БРИКС будет закреплять свою позицию по вопросам космоса в ООН и на других международных площадках, это станет важным козырем в пользу решения проблемы недопущения вепонизации космоса.
Ключевые слова: Глобальная безопасность; Стратегическая стабильность; Гонка вооружений в космосе
AC
F4/SOR – 24/12/16
